Page 308 - Возле моря
P. 308

уходи». И я стою. Не тайга же. Людей много. Между ними за-
          блудиться можно, – хихикнул Карикумбе.
               Тот  мужик  неподалёку  прислонился  к  столбу  с  фонарём,
          закурил.
               Карикумбе погладил пепельно-седую бороду.
               – Скучно стало. Зимою лежал и лежал. К верхним людям
          уходил. Вернулся для чего-то, не помню. И скучно.
               Мужик тот, кося глазами на туземца, прошёл мимо.
               Карикумбе и Ульян Сысоевич ещё немного поговорили и
          распрощались. Оба понимали, что навсегда.
               В своей каморке  Ульян Сысоевич  вынул  из кармана сло-
          женный вчетверо лист бумаги и бросил на стол. Придётся писать
          дальше. Этот дьявол с обожженной щекой от Кирилла таки.
               Долго не мог отыскать огрызок химического карандаша, а
          найдя за ножкой кровати, с полчаса маялся, составляя всего одну
          строчку.
               На бумаге – строчка, а в жизни – годы.

                                         * * *

               Как-то было: Ульян сидел на берегу в грустной тиши ве-
          чера. Шёпотно шуршали по песку волнишки.
               Залив  ему  казался  сытым  властелином,  охмелевшим  от
          покоя, засыпающим, и луна, точно не осмелясь притрагиваться к
          его лику, закатилась в тучу. Загустела темнота и над водою, и над
          берегом, и только под стеной амбара что-то маленькое блескуче
          искрилось, как будто ночное светило впопыхах забыло там свой
          крохотный лучик. Так и Отохимэ уплыла, скрылась за морскою
          далью, а глянет Ульян на сопку или зайдёт в лес – и чудится: то не
          ветер  встряхивает  жёлто-багровые  листья,  а  мелькает  рукав  её
          кимоно.
               Как угадать наперёд, какими петлями закрутится и какими
          узлами завяжется твоя жизнь? В ту пору Ульян ничего не знал.
          Ничего. Лишь понимал: сколько верёвку ни вить, а концу быть.
          Но  кого  и  как  больно  хлестнёт  тот  конец?  Осознавая  это,  он
          чувствовал: ни на следующее лето, ни после не сможет – нет в


                                          306
   303   304   305   306   307   308   309   310   311   312   313