Page 54 - Страдания юного Вертера

53

лись, как в душе верующего мало-помалу угасает сознание милости господней, щедро нис-
посланной ему в явных и священных знамениях.
Все проходит, но и вечность не охладит тот живительный пламень, который я выпил
вчера с твоих губ и неизменно ощущаю в себе! Она меня любит! Мои руки обнимали ее, мои
губы трепетали на ее губах, шепча из уст в уста бессвязные слова. Она моя! Да, Лотта, ты
моя навеки.
Пусть Альберт твой муж! Что мне в том? Он муж лишь в здешнем мире, и значит, в
здешнем мире грех, что я люблю тебя и жажду вырвать из его объятий и прижать к себе.
Грех? Согласен, и я себя караю за него; во всем его неземном блаженстве вкусил я этот грех,
впитал с ним жизненную силу и крепость. И с этого мгновения ты моя, моя, о Лотта! Я ухо-
жу первый! Ухожу к отцу моему, к отцу твоему. Ему я поведаю свое горе, и он утешит меня,
пока не придешь ты, и тогда я поспешу тебе навстречу и обниму тебя, и так в объятиях друг
друга пребудем мы навеки перед лицом предвечного.
Я не грежу, не заблуждаюсь! На пороге смерти мне все становится яснее. Мы не и с-
чезнем! Мы свидимся! Увидим твою мать! Я увижу, узнаю ее и перед ней, перед твоей ма-
терью, твоим двойником, открою свою душу».

Около одиннадцати Вертер спросил своего слугу, вернулся ли Альберт. Слуга ответил,
что вернулся, он сам видел, как прохаживали его лошадь. Тогда барин дал ему незапечатан-
ную записочку такого содержания:
«Не одолжите ли вы мне для предстоящего путешествия свои пистолеты? Желаю вам
долго здравствовать!»
Милая Лотта плохо спала эту ночь; то, чего она ждала со страхом, разрешилось, и раз-
решилось так, как она не могла ни предвидеть, ни ожидать. Кровь ее обычно текла ровно и
безмятежно, теперь же была в лихорадочном возбуждении, и тысячи противоречивых чувств
смущали ее чистую душу. Не огонь ли объятий Вертера горел в ее груди? Или же гнев на его
дерзость? А может быть, она негодовала, сравнивая настоящее свое состояние с ушедшими
днями невозмутимой и простодушной невинности и беспечной уверенности в себе? Каково
будет ей встретиться с мужем? Рассказать ему о происшествии, в котором ей нечего скры-
вать и все же так трудно признаться? Оба они слишком долго молчали, и теперь ей первой
придется нарушить молчание и в самую неподходящую минуту поразить мужа столь
неожиданной исповедью. Уже самое известие о приходе Вертера будет ему неприятно, а тут
еще это неожиданное потрясение! Смеет ли она надеяться, что муж надлежащим образом,
без малейшего предубеждения, примет случившееся? Смеет ли она желать, чтобы он загля-
нул ей в душу? Но, с другой стороны, как ей хитрить с человеком, перед которым душа ее
всегда была открыта и чиста, как хрустальный сосуд, с человеком, от которого она никогда
не скрывала и не умела скрывать свои чувства? Эти противоречивые ощущения смущали и
тревожили ее, а мысли то и дело возвращались к Вертеру, – он был потерян для нее, она же
не могла оставить его, но увы, должна была предоставить самому себе, а он, теряя ее, терял
все.
Она сама не сознавала, как тяжко сказывалась на ней теперь преграда, выросшая меж-
ду нею и мужем! Из-за какой-то скрытой розни у них, разумных, порядочных людей, нача-
лись недомолвки, каждый все больше убеждался в своей правоте и неправоте другого, от-
ношения так обострялись и усложнялись, что под конец, в самую решительную минуту, от
которой зависело все, узел уже невозможно было развязать. Если бы в порыве счастливой
откровенности согласие их восстановилось, если бы между ними ожила взаимная снисходи-
тельная любовь и растопила их сердца, друг наш, пожалуй, был бы спасен…
К этому примешалось еще одно особое обстоятельство. Как мы знаем из писем Верте-
ра, он никогда не скрывал, что стремится уйти из жизни. Альберт постоянно спорил с ним, и
между собой супруги тоже иногда толковали об этом. Альберт был ярым противником тако-
го конца и с раздражением, несвойственным его натуре, утверждал не раз, что имеет веские
причины сомневаться в серьезности подобного намерения; он даже отпускал по этому пово-
ду шутки и внушил свое неверие Лотте.
Отчасти это успокаивало ее, когда она представляла себе горестную картину, но в то
же время мешало ей поделиться с мужем мучившими ее сейчас опасениями.