Page 191 - Анна Каренина

жизнь, чрезвычайно определенная и твердая в своем направлении, идет сама по себе,
совершенно независимо и почти всегда вразрез с рассуждением. Свияжский был человек
чрезвычайно либеральный. Он презирал дворянство и считал большинство дворян тайными,
от робости только не выражавшимися, крепостниками. Он считал Россию погибшею
страной, вроде Турции, и правительство России столь дурным, что никогда не позволял себе
даже серьезно критиковать действия правительства, и вместе с тем служил и был
образцовым дворянским предводителем и в дорогу всегда надевал с кокардой и с красным
околышем фуражку. Он полагал, что жизнь человеческая возможна только за границей, куда
он и уезжал жить при первой возможности, а вместе с тем вел в России очень сложное и
усовершенствованное хозяйство и с чрезвычайным интересом следил за всем и знал все, что
делалось в России. Он считал русского мужика стоящим по развитию на переходной ступени
от обезьяны к человеку, а вместе с тем на земских выборах охотнее всех пожимал руку
мужикам и выслушивал их мнения… Он не верил ни в чох, ни в смерть, но был очень
озабочен вопросом улучшения быта духовенства и сокращения приходов, причем особенно
хлопотал, чтобы церковь осталась в его селе.
В женском вопросе он был на стороне крайних сторонников полной свободы женщин и
в особенности их права на труд, но жил с женою так, что все любовались их дружною
бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и
не могла делать, кроме общей с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.
Если бы Левин не имел свойства объяснять себе людей с самой хорошей стороны,
характер Свияжского не представлял бы для него никакого затруднения и вопроса; он бы
сказал себе: дурак или дрянь, и все бы было ясно. Но он не мог сказать дурак, потому что
Свияжский был несомненно не только очень умный, но очень образованный и
необыкновенно просто носящий свое образование человек. Не было предмета, которого бы
он не знал; но он показывал свое знание, только когда бывал вынуждаем к этому. Еще
меньше мог Левин сказать, что он был дрянь, потому что Свияжский был несомненно
честный, добрый, умный человек, который весело, оживленно, постоянно делал дело, высоко
ценимое всеми его окружающими, и уже наверное никогда сознательно не делал и не мог
сделать ничего дурного.
Левин старался понять и не понимал и всегда, как на живую загадку, смотрел на него и
на его жизнь.
Они были дружны с Левиным, и поэтому Левин позволял себе допытывать
Свияжского, добираться до самой основы его взгляда на жизнь; но всегда это было тщетно.
Каждый раз, как Левин пытался проникнуть дальше открытых для всех дверей приемных
комнат ума Свияжского, он замечал, что Свияжский слегка смущался; чуть заметный испуг
выражался в его взгляде, как будто он боялся, что Левин поймет его, и он давал
добродушный и веселый отпор.
Теперь, после своего разочарования в хозяйстве, Левину особенно приятно было
побывать у Свияжского. Не говоря о том, что она него весело действовал вид этих
счастливых, довольных собою и всеми голубков, их благоустроенного гнезда, ему хотелось
теперь, чувствуя себя столь недовольным своею жизнью, добраться в Свияжском до того
секрета, который давал ему такую ясность, определенность и веселость в жизни. Кроме того,
Левин знал, что он увидит у Свияжского помещиков-соседей, и ему теперь особенно
интересно было поговорить, послушать о хозяйстве те самые разговоры об урожае, найме
рабочих и т.п. которые, Левин знал, принято считать чем-то очень низким, но которые теперь
для Левина казались одними важными. «Это, может быть, не важно было при крепостном
праве или не важно в Англии. В обоих случаях самые условия определены; но у нас теперь,
когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти
условия, есть только один важный вопрос в России», – думал Левин.
Охота оказалась хуже, чем ожидал Левин. Болото высохло, и дупелей совсем не было.
Он проходил целый день и принес только три штуки, но зато принес, как и всегда с охоты,
отличный аппетит, отличное расположение духа и то возбужденное умственное состояние,