Page 198 - Анна Каренина

русским мужиком с его инстинктами и будем устраивать сообразно с этим хозяйство.
Представьте себе, – должен бы я был сказать ему, – что у вас хозяйство ведется, как у
старика, что вы нашли средство заинтересовывать рабочих в успехе работы и нашли ту же
середину в усовершенствованиях, которую они признают, – и вы, не истощая почвы,
получите вдвое, втрое против прежнего. Разделите пополам, отдайте половину рабочей силе;
та разность, которая вам останется, будет больше, и рабочей силе достанется больше. А
чтобы сделать это, надо спустить уровень хозяйства и заинтересовать рабочих в успехе
хозяйства. Как это сделать – это вопрос подробностей, но несомненно, что это возможно.
Мысль эта привела Левина в сильное волнение. Он не спал половину ночи, обдумывая
подробности для приведения мысли в исполнение. Он не сбирался уезжать на другой день,
но теперь решил, что уедет рано утром домой. Кроме того, эта свояченица с вырезом в
платье производила в нем чувство, подобное стыду и раскаянию в совершенном дурном
поступке. Главное же, ему нужно было ехать не откладывая: надо успеть предложить
мужикам новый проект, прежде чем посеяно озимое, с тем чтобы сеять его уже на новых
основаниях. Он решил перевернуть все прежнее хозяйство.

XXIX

Исполнение плана Левина представляло много трудностей; но он бился, сколько было
сил, и достиг хотя и не того, чего он желал, но того, что он мог, не обманывая себя, верить,
что дело это стоило работы. Одна из главных трудностей была та, что хозяйство уже шло,
что нельзя было остановить все и начать все сначала, а надо было на ходу перелаживать
машину.
Когда он, в тот же вечер, как приехал домой, сообщил приказчику свои планы,
приказчик с видимым удовольствием согласился с тою частью речи, которая показывала, что
все делаемое до сих пор было вздор и невыгодно. Приказчик сказал, что он давно говорил
это, но что его не хотели слушать. Что же касалось до предложения, сделанного Левиным, –
принять участие, как пайщику, вместе с работниками во всем хозяйственном предприятии,
то приказчик на это выразил только большое уныние и никакого определенного мнения, а
тотчас заговорил о необходимости назавтра свезти остальные снопы ржи и послать двоить,
так что Левин почувствовал, что теперь не до этого.
Заговаривая с мужиками о том же и делая им предложения сдачи на новых условиях
земель, он тоже сталкивался с тем главным затруднением, что они были так заняты текущей
работой дня, что им некогда было обдумывать выгоды и невыгоды предприятия.
Наивный мужик Иван-скотник, казалось, понял вполне предложение Левина – принять
с семьей участие в выгодах скотного двора – и вполне сочувствовал этому предприятию. Но
когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление,
что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее
отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или
подчищать навоз.
Другая трудность состояла в непобедимом недоверии крестьян к тому, чтобы цель
помещика могла состоять в чем-нибудь другом, кроме желания обобрать их сколько можно.
Они были твердо уверены, что настоящая цель его (что бы он ни сказал им) будет всегда в
том, чего он не скажет им. И сами они, высказываясь, говорили многое, но никогда не
говорили того, в чем состояла их настоящая цель. Кроме того (Левин чувствовал, что
желчный помещик был прав), крестьяне первым и неизменным условием какого бы то ни
было соглашения ставили то, чтобы они не были принуждаемы к каким бы то ни было новым
приемам хозяйства и к употреблению новых орудий. Они соглашались, что плуг пашет
лучше, что скоропашка работает успешнее, но они находили тысячи причин, почему нельзя
было им употреблять ни то, ни другое, и хотя он и убежден был, что надо спустить уровень
хозяйства, ему жалко было отказаться от усовершенствований, выгода которых была так
очевидна. Но, несмотря на все эти трудности, он добился своего, и к осени дело пошло, или