Page 201 - Анна Каренина

которому он заезжал обсушиться, очевидно одобрял план Левина и сам предлагал вступить в
товарищество по покупке скота.
«Надо только упорно идти к своей цели, и я добьюсь своего, – думал Левин, – а
работать и трудиться есть из-за чего. Это дело не мое личное, а тут вопрос об общем благе.
Все хозяйство, главное – положение всего народа, совершенно должно измениться. Вместо
бедности – общее богатство, довольство; вместо вражды – согласие и связь интересов.
Одним словом, революция бескровная, но величайшая революция, сначала в маленьком
кругу нашего уезда, потом губернии, России, всего мира. Потому что мысль справедливая не
может не быть плодотворна. Да, это цель, из-за которой стоит работать. И то, что это я,
Костя Левин, тот самый… который приехал на бал в черном галстуке и которому отказала
Щербацкая и который так сам для себя жалок и ничтожен, – это ничего не доказывает. Я
уверен, что Франклин чувствовал себя так же ничтожным и так же не доверял себе,
вспоминая себя всего. Это ничего не значит. И у него была, верно, своя Агафья Михайловна,
которой он поверял свои планы».
В таких мыслях Левин уже в темноте подъехал к дому.
Приказчик, ездивший к купцу, приехал и привез часть денег за пшеницу. Условие с
дворником было сделано, и по дороге приказчик узнал, что хлеб везде застоял в поле, так что
неубранные свои сто шестьдесят копен было ничто в сравнении с тем, что было у других.
Пообедав, Левин сел, как и обыкновенно, с книгой на кресло и, читая, продолжал
думать о своей предстоящей поездке в связи с книгою. Нынче ему особенно ясно
представлялось все значение его дела, и само собою складывались в его уме целые периоды,
выражающие сущность его мыслей. «Это надо записать, – подумал он. – Это должно
составить краткое введение, которое я прежде считал ненужным». Он встал, чтобы идти к
письменному столу, и Ласка, лежавшая у его ног, потягиваясь, тоже встала и оглядывалась
на него, как бы спрашивая, куда идти. Но записывать было некогда, потому что пришли
начальники к наряду, и Левин вышел к ним в переднюю.
После наряда, то есть распоряжений по работам завтрашнего дня, и приема всех
мужиков, имевших до него дела, Левин пошел в кабинет и сел за работу. Ласка легла под
стол; Агафья Михайловна с чулком уселась на своем месте.
Пописав несколько времени, Левин вдруг с необыкновенною живостью вспомнил
Кити, ее отказ и последнюю встречу. Он встал и начал ходить по комнате.
– Да нечего скучать, – сказала ему Агафья Михайловна. – Ну, что вы сидите дома?
Ехали бы на теплые воды, благо собрались.
– Я и то еду послезавтра, Агафья Михайловна. Надо дело кончить.
– Ну, какое ваше дело! Мало вы разве и так мужиков наградили! И то говорят: ваш
барин от царя за то милость получит. И чудно: что вам о мужиках заботиться?
– Я не о них забочусь, я для себя делаю.
Агафья Михайловна знала все подробности хозяйственных планов Левина. Левин часто
со всеми тонкостями излагал ей свои мысли и нередко спорил с нею и не соглашался с ее
объяснениями. Но теперь она совсем иначе поняла то, что он сказал ей.
– О своей душе, известное дело, пуще всего думать надо, – сказала она со вздохом. –
Вон Пармен Денисыч, даром что неграмотный был, а так помер, что дай бог всякому, –
сказала она про недавно умершего дворового. – Причастили, особоровали.
– Я не про то говорю, – сказал он. – Я говорю, что я для своей выгоды делаю. Мне
выгоднее, если мужики лучше работают.
– Да уж вы как ни делайте, он коли лентяй, так все будет чрез пень колоду валить. Если
совесть есть, будет работать, а нет – ничего не сделаешь.
– Ну да, ведь вы сами говорите, Иван лучше стал за скотиной ходить.
– Я одно говорю, – ответила Агафья Михайловна, очевидно не случайно, но со строгою
последовательностью мысли, – жениться вам надо, вот что!
Упоминание Агафьи Михайловны о том самом, о чем он только что думал, огорчило и
оскорбило его. Левин нахмурился и, не отвечая ей, сел опять за свою работу, повторив себе