Page 200 - Анна Каренина

которое поставлена была Европа и с которым земледельческое дело в России не имело
ничего общего. Политическая экономия говорила, что законы, по которым развилось и
развиваегся богатство Европы, суть законы всеобщие и несомненные. Социалистическое
учение говорило, что развитие по этим законам ведет к погибели. И ни то, ни другое не
давало не только ответа, но ни малейшего намека на то, что ему, Левину, и всем русским
мужикам и землевладельцам делать с своими миллионами рук и десятин, чтоб они были
наиболее производительны для общего благосостояния.
Уже раз взявшись за это дело, он добросовестно перечитывал все, что относилось к его
предмету, и намеревался осенью ехать за границу, чтоб изучить еще это дело на месте, с тем
чтобы с ним уже не случалось более по этому вопросу того, что так часто случалось с ним по
различным вопросам. Только начнет он, бывало, понимать мысль собеседника и излагать
свою, как вдруг ему говорят: «А Кауфман, а Джоне, а Дюбуа, а Мичели? Вы не читали их.
Прочтите; они разработали этот вопрос».
Он видел теперь ясно, что Кауфман и Мичели ничего не имеют сказать ему. Он знал,
чего он хотел. Он видел, что Россия имеет прекрасные земли, прекрасных рабочих и что в
некоторых случаях, как у мужика на половине дороги, рабочие и земля производят много, в
большинстве же случаев, когда по-европейски прикладывается капитал, производят мало, и
что происходит это только отгого, что рабочие хотят работать и работают хорошо одним им
свойственным образом, и что это противодействие не случайное, а постоянное, имеющее
основание в духе народа. Он думал, что русский народ, имеющий призвание заселять и
обрабатывать огромные незанятые пространства сознательно, до тех пор, пока все земли не
заняты, держался нужных для этого приемов и что эти приемы совсем не так дурны, как это
обыкновенно думают. И он хотел доказать это теоретически в книжке и на практике в своем
хозяйстве.

XXX

В конце сентября был свезен лес для постройки двора на отданной артели земле и было
продано масло от коpов и разделен барыш. В хозяйстве на практике дело шло отлично или
по крайней мере так казалось Левину. Для того же, чтобы теоретически разъяснить все дело
и окончить сочинение, которое, сообразно мечтаниям Левина, должно было не только
произвести переворот в политической экономии, но совершенно уничтожить эту науку и
положить начало новой науке – об отношениях народа к земле, нужно было только съездить
за границу и изучить на месте все, что там было сделано в этом направлении, и найти
убедительные доказательства, что все то, что там сделано, – не то, что нужно. Левин ждал
только поставки пшеницы, чтобы получить деньги и ехать за границу. Но начались дожди, не
дававшие убрать оставшиеся в поле хлеба и картофель, и остановили все работы и даже
поставку пшеницы. По дорогам была непролазная грязь; две мельницы снесло паводком, и
погода все становилась хуже и хуже.
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на погоду, Левин стал решительно
готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к купцу приказчика, чтобы взять
деньги, и сам поехал по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения перед отъездом.
Переделав, однако, все дела, мокрый от ручьев, которые по кожану заливались ему то
за шею, то за голенища, но в самом бодром и возбужденном состоянии духа, Левин
возвратился к вечеру домой. Непогода к вечеру разошлась еще хуже, крупа так больно
стегала всю вымокшую, трясущую ушами и головой лошадь, что она шла боком; но Левину
под башлыком было хорошо, и он весело поглядывал вокруг себя то на мутные ручьи,
бежавшие по колеям, то на нависшие на каждом оголенном сучке капли, то на белизну пятна
нерастаявшей крупы на досках моста, то на сочный, еще мясистый лист вяза, который
обвалился густым слоем вокруг раздетого дерева. Несмотря на мрачность окружающей
природы, он чувствовал себя особенно возбужденным. Разговоры с мужиками в дальней
деревне показывали, что они начинали привыкать к своим отношениям. Дворник-стаpик, к