Page 68 - Дворянское гнездо

чуть-чуть трогалось и шевелилось перед иконой; в соседней комнатке, за дверью, стояла
Настасья Карповна и тоже украдкой утирала себе глаза свернутым в клубочек клетчатым
носовым платком.

XL

А между тем внизу, в гостиной, шел преферанс; Марья Дмитриевна выиграла и была в
духе. Человек вошел и доложил о приезде Паншина.
Марья Дмитриевна уронила карты и завозилась на кресле; Варвара Павловна
посмотрела на нее с полуусмешкой, потом обратила взоры на дверь. Появился Паншин, в
черном фраке, в высоких английских воротничках, застегнутый доверху. «Мне было тяжело
повиноваться; но вы видите, я приехал» – вот что выражало его неулыбавшееся, только что
выбритое лицо.
– Помилуйте, Вольдемар, – воскликнула Марья Дмитриевна, – прежде вы без докладу
входили!
Паншин ответил Марье Дмитриевне одним только взглядом, вежливо поклонился ей,
но к ручке не подошел. Она представила его Варваре Павловне; он отступил на шаг,
поклонился ей так же вежливо, но с оттенком изящества и уважения, и подсел к карточному
столу. Преферанс скоро кончился. Паншин осведомился о Лизавете Михайловне, узнал, что
она не совсем здорова,
изъявил сожаленье; потом он заговорил с Варварой Павловной, дипломатически
взвешивая и отчеканивая каждое слово, почтительно выслушивая ее ответы до конца. Но
важность его дипломатического тона не действовала на Варвару Павловну, не сообщалась
ей. Напротив: она с веселым вниманием глядела ему в лицо, говорила развязно, и тонкие ее
ноздри слегка трепетали, как бы от сдержанного смеха. Марья Дмитриевна начала
превозносить ее талант; Паншин учтиво, насколько позволяли ему воротнички, наклонил
голову, объявил, что «он был в этом заранее уверен», – и завел речь чуть ли не о самом
Меттернихе. Варвара Павловна прищурила свои бархатные глаза и, сказавши вполголоса:
«Да ведь вы тоже артист, un confrere» [ 44 ], – прибавила еще тише: «Venez!» [ 45 ] – и качнула
головой в сторону фортепьяно. Это одно брошенное слово: «Venez!» – мгновенно, как бы по
волшебству, изменило всю наружность Паншина. Озабоченная осанка его исчезла; он
улыбнулся, оживился, расстегнул фрак и, повторяя: «Какой я артист, увы! Вот вы, я слышал,
артистка истинная», – направился вслед за Варварой Павловной к фортепьяно.
– Заставьте его спеть романс – как луна плывет, – воскликнула Марья Дмитриевна.
– Вы поете? – промолвила Варвара Павловна, озарив его светлым и быстрым взором. –
Садитесь. Паншин стал отговариваться.
– Садитесь, – повторила она, настойчиво постучав по спинке стула. Он сел, кашлянул,
оттянул воротнички и спел свой романс.
46
– Charmant [ ], – проговорила Варвара Павловна, – вы прекрасно поете, vous avez du
style [ 47 ], – повторите.
Она обошла вокруг фортепьяно и стала прямо напротив Паншина. Он повторил романс,
придавая мелодраматическое дрожание своему голосу. Варвара Павловна пристально
глядела на него, облокотись на фортепьяно и держа свои белые руки в уровень своих губ.

44 Собрат (франц.).

45 «Идите!» (франц.).

46 Прелестно (франц.).

47 У вас есть стиль (франц.).