Page 189 - Идиот

- Да… да что же вы такого ужасного сделали?
- Я вижу, что вам, может быть, за меня всех стыднее, Евгений Павлович; вы краснеете,
это черта прекрасного сердца. Я сейчас уйду, будьте уверены.
- Да что это он? Припадки что ли у него так начинаются? - испуганно обратилась
Лизавета Прокофьевна к Коле.
- Не обращайте внимания, Лизавета Прокофьевна, у меня не припадок; я сейчас уйду. Я
знаю, что я… обижен природой. Я был двадцать четыре года болен, до
двадцатичетырехлетнего возраста от рождения. Примите же как от больного и теперь. Я
сейчас уйду, сейчас, будьте уверены. Я не краснею, - потому что ведь от этого странно же
краснеть, не правда ли? - но в обществе я лишний… Я не от самолюбия… Я в эти три дня
передумал и решил, что я вас искренно и благородно должен уведомить при первом случае.
Есть такие идеи, есть высокие идеи, о которых я не должен начинать говорить, потому что я
непременно всех насмешу; князь Щ. про это самое мне сейчас напомнил… У меня нет жеста
приличного, чувства меры нет; у меня слова другие, а не соответственные мысли, а это
унижение для этих мыслей. И потому я не имею права… к тому же я мнителен, я… я
убежден, что в этом доме меня не могут обидеть и любят меня более, чем я стою, но я знаю и
ведь наверно знаю), что после двадцати лет болезни непременно должно было что-нибудь да
остаться, так что нельзя не смеяться надо мной… иногда… ведь так?
Он как бы ждал ответа и решения, озираясь кругом. Все стояли в тяжелом недоумении
от этой неожиданной, болезненной и, казалось бы, во всяком случае беспричинной выходки.
Но эта выходка подала повод к странному эпизоду.
- Для чего вы это здесь говорите? - вдруг вскричала Аглая: - для чего вы это им
говорите? Им! Им!
Казалось, она была в последней степени негодования: глаза ее метали искры. Князь
стоял пред ней немой и безгласный и вдруг побледнел.
- Здесь ни одного нет, который бы стоил таких слов! - разразилась Аглая: - здесь все,
все не стоят вашего мизинца, ни ума, ни сердца вашего! Вы честнее всех, благороднее всех,
лучше всех, добрее всех, умнее всех! Здесь есть недостойные нагнуться и поднять платок,
который вы сейчас уронили… Для чего же вы себя унижаете и ставите ниже всех? Зачем вы
все в себе исковеркали, зачем в вас гордости нет?
- Господи, можно ли было подумать? - всплеснула руками Лизавета Прокофьевна.
- Рыцарь бедный! Ура! - крикнул в упоении Коля.
- Молчите!.. Как смеют меня здесь обижать в вашем доме! - набросилась вдруг Аглая
на Лизавету Прокофьевну, уже в том истерическом состоянии, когда не смотрят ни на какую
черту и переходят всякое препятствие. - Зачем меня все, все до единого мучают! Зачем они,
князь, все три дня пристают ко мне из-за вас? Я ни за что за вас не выйду замуж! Знайте, что
ни за что и никогда! Знайте это! Разве можно выйти за такого смешного, как вы? Вы
посмотрите теперь в зеркало на себя, какой вы стоите теперь!.. Зачем, зачем они дразнят
меня, что я за вас выйду замуж? Вы должны это знать! Вы тоже в заговоре с ними!
- Никто никогда не дразнил! - пробормотала в испуге Аделаида.
- На уме ни у кого не было, слова такого не было сказано! - вскричала Александра
Ивановна.
- Кто ее дразнил? Когда ее дразнили? Кто мог ей это сказать? Бредит она, или нет? -
трепеща от гнева, обращалась ко всем Лизавета Прокофьевна.
- Все говорили, все до одного, все три дня! Я никогда, никогда не выйду за него замуж!
Прокричав это, Аглая залилась горькими слезами, закрыла лицо платком и упала на
стул.
- Да он тебя еще и не прос…
- Я вас не просил, Аглая Ивановна, - вырвалось вдруг у князя.
- Что-о? - в удивлении, в негодовании, в ужасе протянула вдруг Лизавета Прокофьевна,
- что та-а-кое?
Она ушам своим не хотела верить.