Page 330 - Идиот

сомневался ни одной минуты и ударил по лошадям. Келлер сваливал потом на нечаянность:
"еще одна секунда, и я бы нашелся, я бы не допустил!" объяснял он, рассказывая
приключение. Он было схватил с Бурдовским другой экипаж, тут же случившийся, и
бросился было в погоню, но раздумал, уже дорогой, что "во всяком случае поздно! Силой не
воротишь".
- Да и князь не захочет! - решил потрясенный Бурдовский.
А Рогожин и Настасья Филипповна доскакали до станции во-время. Выйдя из кареты
Рогожин, почти садясь на машину, успел еще остановить одну проходившую девушку в
старенькой, но приличной темной мантильке и в фуляровом платочке, накинутом на голову.
- Угодно пятьдесят рублев за вашу мантилью! - протянул он вдруг деньги девушке.
Покамест та успела изумиться, пока еще собиралась понять, он уже всунул ей в руку
пятидесятирублевую, снял мантилью с платком и накинул все на плечи и на голову Настасье
Филипповне. Слишком великолепный наряд ее бросался в глаза, остановил бы внимание в
вагоне, и потом только поняла девушка для чего у нее купили, с таким для нее барышом, ее
старую, ничего не стоившую рухлядь.
Гул о приключении достиг в церковь с необыкновенною быстротой. Когда Келлер
проходил к князю, множество людей, совершенно ему незнакомых, бросались его
расспрашивать. Шел громкий говор, покачиванья головами, даже смех; никто не выходил из
церкви, все ждали, как примет известие жених. Он побледнел, но принял известие тихо, едва
слышно проговорив: "я боялся; но я все-таки не думал, что будет это…", и потом, помолчав
немного, прибавил: "впрочем… в ее состоянии… это совершенно в порядке вещей". Такой
отзыв уже сам Келлер называл потом "беспримерною философией". Князь вышел из церкви,
повидимому, спокойный и бодрый; так, по крайней мере, многие заметили и потом
рассказывали. Казалось, ему очень хотелось добраться до дому и остаться поскорей одному;
но этого ему не дали. Вслед за ним вошли в комнату некоторые из приглашенных, между
прочими Птицын, Гаврила Ардалионович и с ними доктор, который тоже не располагал
уходить. Кроме того, весь дом был буквально осажден праздною публикой. Еще с террасы
услыхал князь, как Келлер и Лебедев вступили в жестокий спор с некоторыми, совершенно
неизвестными, хотя на вид и чиновными людьми, во что бы то ни стало желавшими войти на
террасу. Князь подошел к спорившим, осведомился в чем дело, и, вежливо отстранив
Лебедева и Келлера, деликатно обратился к одному уже седому и плотному господину,
стоявшему на ступеньках крыльца во главе нескольких других желающих, и пригласил его
сделать честь удостоить его своим посещением. Господин законфузился, но однако ж пошел;
за ним другой, третий. Из всей толпы выискалось человек семь-восемь посетителей, которые
и вошли, стараясь сделать это как можно развязнее но более охотников не оказалось, и
вскоре, в толпе же, стали осуждать выскочек. Вошедших усадили, начался разговор, стали
подавать чай, - все это чрезвычайно прилично, скромно, к некоторому удивлению вошедших.
Было, конечно, несколько попыток подвеселить разговор и навести на "надлежащую" тему;
произнесено было несколько нескромных вопросов, сделано несколько "лихих" замечаний.
Князь отвечал всем так просто и радушно, и в то же время с таким достоинством, с такою
доверчивостью к порядочности своих гостей, что нескромные вопросы затихли сами собой.
Мало-по-малу разговор начал становиться почти серьезным. Один господин, привязавшись к
слову, вдруг поклялся, в чрезвычайном негодовании, что не продаст имения, что бы там ни
случилось; что напротив будет ждать и выждет, и что "предприятия лучше денег"; "вот-с,
милостивый государь, в чем состоит моя экономическая система-с, можете узнать-с". Так как
он обращался к князю, то князь с жаром похвалил его, несмотря на то, что Лебедев шептал
ему на ухо, что у этого господина ни кола, ни двора и никогда никакого имения не бывало.
Прошел почти час, чай отпили, и после чаю гостям стало наконец совестно еще дольше
сидеть. Доктор и седой господин с жаром простились с князем; да и все прощались с жаром
и с шумом. Произносились пожелания и мнения, в роде того, что "горевать нечего и что,
может быть, оно все этак и к лучшему", и прочее. Были, правда, попытки спросить
шампанского, но старшие из гостей остановили младших. Когда все разошлись, Келлер