Page 335 - Идиот

- Лев Николаевич, ступай, брат, за мной, надоть.
Это был Рогожин.
Странно: князь начал ему вдруг, с радости, рассказывать, лепеча и почти не
договаривая слов, как он ждал его сейчас в коридоре, в трактире.
- Я там был, - неожиданно ответил Рогожин; - пойдем.
Князь удивился ответу, но он удивился спустя уже по крайней мере две минуты, когда
сообразил. Сообразив ответ, он испугался и стал приглядываться к Рогожину. Тот уже шел
почти на полшага впереди, смотря прямо пред собой и не взглядывая ни на кого из
встречных, с машинальною осторожностию давая всем дорогу.
- Зачем же ты меня в нумере не спросил… коли был в трактире? - спросил вдруг князь.
Рогожин остановился, посмотрел на него, подумал, и, как бы совсем не поняв вопроса,
сказал:
- Вот что, Лев Николаевич, ты иди здесь прямо, вплоть до дому, знаешь? А я пойду по
той стороне. Да поглядывай, чтобы нам вместе…
Сказав это, он перешел через улицу, ступил на противоположный тротуар, поглядел
идет ли князь, и, видя, что он стоит и смотрит на него во все глаза, махнул ему рукой к
стороне Гороховой, и пошел, поминутно поворачиваясь взглянуть на князя и приглашая его
за собой. Он был видимо ободрен, увидев, что князь понял его и не переходит к нему с
другого тротуара. Князю пришло в голову, что Рогожину надо кого-то высмотреть и не
пропустить на дороге, и что потому он и перешел на другой тротуар. "Только зачем же он не
сказал кого смотреть надо?" Так прошли они шагов пятьсот, и вдруг князь начал почему-то
дрожать; Рогожин, хоть и реже, но не переставал оглядываться; князь не выдержал и
поманил его рукой. Тот тотчас же перешел к нему через улицу:
- Настасья Филипповна разве у тебя?
- У меня.
- А давеча это ты в окно на меня из-за гардины смотрел?
- Я…
- Как же ты…
Но князь не знал, что спросить дальше и чем окончить вопрос; к тому же сердце его так
стучало, что и говорить трудно было. Рогожин тоже молчал и смотрел на него попрежнему,
то-есть как бы в задумчивости.
- Ну, я пойду, - сказал он вдруг, приготовляясь опять переходить; - а ты себе иди. Пусть
мы на улице розно будем… так нам лучше… по розным сторонам… увидишь.
Когда наконец они повернули с двух разных тротуаров в Гороховую и стали подходить
к дому Рогожина, у князя стали опять подсекаться ноги, так что почти трудно было уж и
идти. Было уже около десяти часов вечера. Окна на половине старушки стояли, как и давеча,
отпертые, у Рогожина запертые, и в сумерках как бы еще заметнее становились на них белые
спущенные сторы. Князь подошел к дому с противоположного тротуара; Рогожин же с
своего тротуара ступил на крыльцо и махал ему рукой. Князь перешел к нему на крыльцо.
- Про меня и дворник не знает теперь, что я домой воротился. Я сказал давеча, что в
Павловск еду, и у матушки тоже сказал, - прошептал он с хитрою и почти довольною
улыбкой; - мы войдем и не услышит никто.
В руках его уже был ключ. Поднимаясь по лестнице, он обернулся и погрозил князю,
чтобы тот шел тише, тихо отпер дверь в свои комнаты, впустил князя, осторожно прошел за
ним, запер дверь за собой и положил ключ в карман.
- Пойдем, - произнес он шепотом.
Он еще с тротуара на Литейной заговорил шепотом. Несмотря на все свое наружное
спокойствие, он был в какой-то глубокой внутренней тревоге. Когда вошли в залу, пред
самым кабинетом, он подошел к окну и таинственно поманил к себе князя:
- Вот ты как давеча ко мне зазвонил, я тотчас здесь и догадался, что это ты самый и
есть; подошел к дверям на цыпочках, и слышу, что ты с Пафнутьевной разговариваешь, а я
уж той чем свет заказал: если ты, или от тебя кто, али кто бы то ни был, начнет ко мне