Page 61 - Идиот

- Браво, браво! - кричал Фердыщенко. Усмехнулся и Птицын, которому тоже было
чрезвычайно неприятно появление генерала; даже Коля засмеялся и тоже крикнул: "браво!" -
И я прав, я прав, трижды прав! - с жаром продолжал торжествующий генерал, - потому что
если в вагонах сигары запрещены, то собаки и подавно.
- Браво, папаша! - восторженно вскричал Коля: - великолепно! Я бы непременно,
непременно то же бы самое сделал!
- Но что же барыня? - с нетерпением допрашивала Настасья Филипповна.
- Она? Ну, вот тут-то вся неприятность и сидит, - продолжал, нахмурившись, генерал; -
ни слова не говоря, и без малейшего как есть предупреждения, она хвать меня по щеке!
Дикая женщина; совершенно из дикого состояния!
- А вы?
Генерал опустил глаза, поднял брови, поднял плечи, сжал губы, раздвинул руки,
помолчал и вдруг промолвил:
- Увлекся!
- И больно? Больно?
- Ей богу, не больно! Скандал вышел, но не больно. Я только один раз отмахнулся,
единственно только чтоб отмахнуться. Но тут сам сатана и подвертел: светло-голубая
оказалась англичанка, гувернантка, или даже какой-то там друг дома у княгини Белоконской,
а которая в черном платье, та была старшая из княжен Белоконских, старая дева лет
тридцати пяти. А известно, в каких отношениях состоит генеральша Епанчина к дому
Белоконских. Все княжны в обмороке, слезы, траур по фаворитке-болонке, визг шестерых
княжен, визг англичанки, - светопреставление! Ну, конечно, ездил с раскаянием, просил
извинения, письмо написал, не приняли ни меня, ни письма, а с Епанчиным раздоры,
исключение, изгнание!
- Но дозвольте, как же это? - спросила вдруг Настасья Филипповна: - пять или шесть
дней назад я читала в Indйpendance - а я постоянно читаю Indйpendance, - точно такую же
историю! Но решительно точно такую же! Это случилось на одной из прирейнских железных
дорог, в вагоне, с одним французом и англичанкой: точно так же была вырвана сигара, точно
так же была выкинута за окно болонка, наконец, точно так же и кончилось, как у вас. Даже
платье светло-голубое!
Генерал покраснел ужасно, Коля тоже покраснел и стиснул себе руками голову;
Птицын быстро отвернулся. Хохотал попрежнему один только Фердыщенко. Про Ганю и
говорить было нечего: он все время стоял, выдерживая немую и нестерпимую муку.
- Уверяю же вас, - пробормотал генерал, - что и со мной точно то же случилось…
- У папаши, действительно, была неприятность с мистрис Шмидт, гувернанткой у
Белоконских, - вскричал Коля, - я помню.
- Как! Точь-в-точь? Одна и та же история на двух концах Европы и точь-в-точь такая
же во всех подробностях, до светло-голубого платья! - настаивала безжалостная Настасья
Филипповна: - я вам Indйpendance Belge пришлю!
- Но заметьте, - все еще настаивал генерал, - что со мной произошло два года раньше…
- А, вот разве это!
Настасья Филипповна хохотала как в истерике.
- Папенька, я вас прошу выйти на два слова, - дрожащим, измученным голосом
проговорил Ганя, машинально схватив отца за плечо. Бесконечная ненависть кипела в его
взгляде.
В это самое мгновение раздался чрезвычайно громкий удар колокольчика из передней.
Таким ударом можно было сорвать колокольчик. Предвозвещался визит необыкновенный.
Коля побежал отворять.

X.