Page 135 - Мартин Иден

Руфи Морз. Он вернулся к себе в комнату, к «Социологии» Спенсера, что
лежала раскрытая на кровати. Но читать не мог. Любовь терзала его,
подчинила волю, и, наперекор прежнему решению, он оказался за столиком
в чернильных пятнах. В тот вечер Мартин сочинил сонет, и он стал первым
в любовном цикле из пятидесяти сонетов, который закончен был за два
месяца. Он писал и думал при этом о «Любовных сонетах с
португальского», писал в состоянии наилучшем для истинного творчества,

на огромном подъеме, в муках, в сладостном безумии любви.
Многие часы, когда он оставался один, без Руфи, Мартин посвящал
«Стихам о любви» и чтению дома или в публичных библиотеках, лучше
ознакомился там с последними журналами, с их направлением и
содержанием. Часы, которые он проводил подле Руфи, будили то надежу, то
сомнения и одинаково сводили с ума. Спустя неделю после того как
Мартин сиял у Руфи головную боль, Норман затеял прогулку при луне по
озеру Мерритт, Артур и Олни его поддержали, Мартин единственный умел
управляться с лодкой, и пришлось ему взяться за это. Руфь села рядом с
ним на корме, а трое молодых людей расположились посредине и яростно,
многословно заспорили о делах студенческих.
Луна еще не взошла, Руфь смотрела на усыпанный звездами небосвод,
с Мартином она не обменялась ни словом, и вдруг ей стало очень одиноко.
Она взглянула на Мартина. Порыв ветра так накренил лодку, что на палубу
плеснула вода, а Мартин, одной рукой держа румпель, другой управляя
грот-штоком, чуть изменил курс и в то же время зорко всматривался

вперед, стараясь увидеть северный берег. Он не замечал взгляда Руфи, и
она внимательно приглядывалась к нему, пытаясь понять и представить,
что за душевный вывих заставляет его, на редкость способного молодого
человека, растрачивать время впустую – писать стихи и рассказы,
посредственные и обреченные на неуспех.
При слабом свете звезд блуждающий взгляд Руфи различал гордую
посадку головы на могучей шее, и, как прежде, захотелось обхватить эту
шею руками. Сила, прежде ненавистная, теперь притягивала. Ощущение
одиночества стало острей, накатила усталость. Утомительно было сидеть в
кренящейся лодке, вспомнилось, как Мартин излечил ее, когда у нее
разболелась голова и какой на. нее снизошел божественный покой. Сейчас
он рядом, совсем рядом, и лодка будто клонит ее к нему. И вдруг захотелось

прислониться к Мартину, опереться, довериться, его силе; едва
зародившееся желание это, не успела Руфь его осознать, завладело ею и
заставило прислониться к Мартину. Или это накренилась лодка? Бог весть.
Руфь не знала этого, не поняла. Знала только, что прислонилась к Мартину,