Page 311 - Мартин Иден

молчания.
– Да, да, – поспешно ответил Мартин. – Но ведь это неосторожно, что
ты пришла сюда?
– Я проскользнула незаметно. Никто не знает; что я здесь. Я очень
хотела тебя видеть. Я пришла сказать тебе, что была ужасно глупая. Я
пришла, потому что больше не могу без тебя, потому что сердце рвалось к
тебе, потому что… потому что очень хотела прийти.

Она встала с кресла и подошла к нему. Часто дыша, положила руки
ему на плечо, еще миг – и прильнула к нему, а Мартин по неизменной
своей доброте и снисходительности вовсе не желал ее обидеть, он понимал,
что оттолкнуть ее, когда она вот так рванулась к нему, – значит жестоко ее
оскорбить, ибо нет для женщины обиды горше, и он обнял Руфь и прижал к
себе. Но не было жара в этом объятии, не было нежности. Она прижалась к
нему, вот он ее и обнял, только и всего. Руфь прильнула к нему, а потом
потянулась, обхватила руками его шею. Но его не обдало жаром, лишь
было неловко и неудобно.
– Почему ты так дрожишь? – спросил он. – Тебе холодно? Зажечь
камин?
Он хотел высвободиться, но она крепче прижалась к нему, ее трясло.
– Это просто нервы, – стуча зубами, сказала она. – Сейчас возьму себя
в руки. Ну вот, мне уже лучше.
Дрожь понемногу утихла. Мартин все держал Руфь в объятиях, но
недоумевать перестал. Теперь он знал, зачем она пришла.

– Мама хотела, чтобы я вышла за Чарли Хэпгуда, – объявила Руфь.
– Чарли Хэпгуд? Это тот, который всегда изрекает прописные
истины? – тяжко вздохнув, сказал Мартин. Потом прибавил: – А теперь, я
полагаю, твоя мамаша хочет, чтобы ты вышла за меня.
Это был не вопрос. Мартин сказал это вполне уверенно, и у него перед
глазами заплясали ряды цифр – его гонорары.
– Возражать она не станет, я знаю, – сказала Руфь.
– Она считает, что я подходящий для тебя муж?
Руфь кивнула.
– А ведь теперь я в точности такой же, как был, когда она разорвала
нашу помолвку, – вслух размышлял Мартин. – Я совсем не изменился. Я
тот же самый Мартин Иден, даже стал хуже – я теперь курю. Ты разве не
чувствуешь, как от меня несет табаком? В ответ Руфь прижала к его губам

пальчики – очень мило, игриво, в ожидании поцелуя, которым Мартин,
бывало, отзывался на это. Но нежного поцелуя не последовало. Мартин
подождал, пока она отняла пальчики, и продолжал: