Page 121 - Обыкновенная история

просветлел. Он свыкся с мыслию о возможности постоянной привязанности. «Только эта
любовь уж не так пылка… – думал он однажды, глядя на Юлию, – но зато прочна, может
быть вечна! Да, нет сомнения. А! наконец я понимаю тебя, судьба! Ты хочешь вознаградить
меня за прошлые мучения и ввести после долгого странствования в мирную пристань. Так
вот где приют счастья… Юлия!» – воскликнул он вслух.
Она вздрогнула.
– Что вы? – спросила она.
– Нет! так…
– Нет! скажите: у вас была какая-то мысль?
Александр упрямился. Она настаивала.
– Я думал, что для полноты нашего счастья недостает…
– Чего? – с беспокойством спросила она.
– Так, ничего! мне пришла странная идея.
Юлия смутилась.
– Ах, не мучьте меня, говорите скорей! – сказала она.
Александр задумался и говорил вполголоса, как будто с собой:
– Приобрести право не покидать ее ни на минуту, не уходить домой… быть всюду и
всегда с ней. Быть в глазах света законным ее обладателем… Она назовет меня громко, не
краснея и не бледнея, своим… и так на всю жизнь! и гордиться этим вечно…
Говоря этим высоким слогом, слово за слово, он добрался наконец до слова:
супружество. Юлия вздрогнула, потом заплакала. Она подала ему руку с чувством
невыразимой нежности и признательности, и они оба оживились, оба вдруг заговорили.
Положено было Александру поговорить с теткой и просить ее содействия в этом мудреном
деле.
В радости они не знали, что делать. Вечер был прекрасный. Они отправились куда-то за
город, в глушь, и, нарочно отыскав с большим трудом где-то холм, просидели целый вечер
на нем, смотрели на заходящее солнце, мечтали о будущем образе жизни, предполагали
ограничиться тесным кругом знакомых, не принимать и не делать пустых визитов.
Потом воротились домой и начали толковать о будущем порядке в доме, о
распределении комнат и прочее. Пришли к тому, как убрать комнаты. Александр предложил
обратить ее уборную в свой кабинет, так, чтоб это было подле спальни.
– Какую же мебель хотите вы в кабинет? – спросила она.
– Я бы желал орехового дерева с синей бархатной покрышкой.
– Это очень мило и не марко: для мужского кабинета надобно выбирать непременно
темные цвета: светлые скоро портятся от дыму. А вот здесь, в маленьком пассаже, который
ведет из будущего вашего кабинета в спальню, я устрою боскет – не правда ли, это будет
прекрасно? Там поставлю одно кресло, так, чтобы я могла, сидя на нем, читать или работать
и видеть вас в кабинете.
– Недолго мне так прощаться с вами, – говорил, прощаясь, Александр.
Она зажала ему рот рукой.
На другой день Александр отправился к Лизавете Александровне открывать то, что ей
давно было известно, и требовать ее совета и помощи. Петра Иваныча не было дома.
– Что ж, хорошо! – сказала она, выслушав его исповедь, – вы теперь не мальчик:
можете судить о своих чувствах и располагать собой. Только не торопитесь: узнайте ее
хорошенько.
– Ах, ma tante, если б вы ее знали! Сколько достоинств!
– Например?
– Она так любит меня…
– Это, конечно, важное достоинство, да не одно это нужно в супружестве.
Тут она сказала несколько общих истин насчет супружеского состояния, о том, какова
должна быть жена, каков муж.
– Только погодите. Теперь осень наступает, – прибавила она, – съедутся все в город.