Page 96 - Отцы и дети

– Да.
Анна Сергеевна взяла Катю за подбородок и приподняла ее лицо.
– Вы не поссорились, надеюсь?
– Нет, – сказала Катя и тихо отвела сестрину руку.
– Как ты торжественно отвечаешь! Я думала найти его здесь и предложить ему пойти
гулять со мною. Он сам меня все просит об этом. Тебе из города привезли ботинки, поди
примерь их: я уже вчера заметила, что твои прежние совсем износились. Вообще ты не
довольно этим занимаешься, а у тебя еще такие прелестные ножки! И руки твои хороши…
только велики; так надо ножками брать. Но ты у меня не кокетка.
Анна Сергеевна отправилась дальше по дорожке, слегка шумя своим красивым
платьем; Катя поднялась со скамейки и, взяв с собою Гейне, ушла тоже – только не
примерять ботинки.
«Прелестные ножки, – думала она, медленно и легко всходя по раскаленным от солнца
каменным ступеням террасы, – прелестные ножки, говорите вы… Ну, он и будет у них».
Но ей тотчас стало стыдно, и она проворно побежала вверх.
Аркадий пошел по коридору к себе в комнату; дворецкий нагнал его и доложил, что у
него сидит господин Базаров.
– Евгений! – пробормотал почти с испугом Аркадий, – давно ли он приехал?
– Сию минуту пожаловали и приказали о себе Анне Сергеевне не докладывать, а прямо
к вам себя приказали провести.
«Уж не несчастье ли какое у нас дома?» – подумал Аркадий и, торопливо взбежав по
лестнице, разом отворил дверь. Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз,
вероятно, открыл бы в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя
признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел
он на оконнице; он не поднялся и тогда, когда Аркадий бросился с шумными восклицаниями
к нему на шею.
– Вот неожиданно! Какими судьбами! – твердил он, суетясь по комнате, как человек,
который и сам воображает и желает показать, что радуется. – Ведь у нас все в доме
благополучно, все здоровы, не правда ли?
– Все у вас благополучно, но не все здоровы, – проговорил Базаров. – А ты не тараторь,
вели принести мне квасу, присядь и слушай, что я тебе сообщу в немногих, но, надеюсь,
довольно сильных выражениях.
Аркадий притих, а Базаров рассказал ему свою дуэль с Павлом Петровичем. Аркадий
очень удивился и даже опечалился; но не почел нужным это выказать; он только спросил,
действительно ли не опасна рана его дяди? И, получив ответ, что она – самая интересная,
только не в медицинском отношении, принужденно улыбнулся, а на сердце ему и жутко
сделалось, и как-то стыдно. Базаров как будто его понял.
– Да, брат, – промолвил он, – вот что значит с феодалами пожить. Сам в феодалы
попадешь и в рыцарских турнирах участвовать будешь. Ну-с, вот я и отправился к «отцам», –
так заключил Базаров, – и на дороге завернул сюда… чтобы все это передать, сказал бы я,
если б я не почитал бесполезную ложь – глупостью. Нет, я завернул сюда – черт знает зачем.
Видишь ли, человеку иногда полезно взять себя за хохол да выдернуть себя вон, как редьку
из гряды; это я совершил на днях… Но мне захотелось взглянуть еще раз на то, с чем я
расстался, на ту гряду, где я сидел.
– Я надеюсь, что эти слова ко мне не относятся, – возразил с волнением Аркадий, – я
надеюсь, что ты не думаешь расстаться со мной.
Базаров пристально, почти пронзительно взглянул на него.
– Будто это так огорчит тебя? Мне сдается, что ты уже расстался со мною. Ты такой
свеженький да чистенький… должно быть, твои дела с Анной Сергеевной идут отлично.
– Какие мои дела с Анной Сергеевной?
– Да разве ты не для нее сюда приехал из города, птенчик? Кстати, как там подвизаются
воскресные школы? Разве ты не влюблен в нее? Или уже тебе пришла пора скромничать?