Page 195 - СКАЗКИ

двух смертей не бывать, одной не миновать…» Это она, это воблушка шепчет! Спасибо тебе,
воблушка! правду ты молвила: двух смертей не бывать, а одна искони за плечами ходит!
Не явись на выручку воблушка, одно бы оставалось – пропасть. Но она не только на
убежище указала, а целую цитадель создала. Вот уж там-то все шито да крыто, там-то уж ни
о каких привесках и слыхом не слыхать! Есть захотелось – ешь! спать вздумалось – спи!
Ходи, сиди, калякай! К этому и привесить-то ничего нельзя. Ты никого не тронешь, и тебя
никто не тронет. Спите, други, почивайте!
– И откуда у тебя, воблушка, такая ума палата? – спрашивают ее благодарные пискари,
которые, по милости ее советов, целы остались.
– От рожденья бог меня разумом наградил, – скромно отвечает воблушка, – а сверх
того, и во время вяленья мозг у меня в голове выветрился… С тех пор и начала я умом
раскидывать…
И действительно: покуда наивные люди в эмпиреях витают, воблушка только умом
раскидывает и тем пользу приносит. Никакие клеветы, никакое человеконенавистничество,
никакие змеиные передовые статьи не действуют так воспитательно, как действует
скромный воблушкин пример. «Уши выше лба не растут!» – ведь это то самое, о чем древние
римляне говаривали: «Respice finem!" note_230 Только более ко двору.
Хороша клевета, а человеконенавистничество еще того лучше, но они так сильно в нос
бьют, что не всякий простец вместить их может. Все кажется, что одна половина тут
наподлена, а другая – налгана. А главное, конца-краю не видишь. Слушаешь или читаешь и
все думаешь: «Ловко-то ловко, да что же дальше?» – а дальше опять клевета, опять яд… Вот
это-то и смущает. То ли дело скромная воблушкина резонность? «Ты никого не тронь – и
тебя никто не тронет!» – ведь это целая поэма! Тускленька, правда, эта пресловутая
резонность, но посмотрите, как цепко она человека нащупывает, как аккуратно его
обшлифовывает! Когда клевета поизмучает да хлевный яд одурманит, когда человек
почувствует, что нет во всем его организме места, которое бы не ныло, а в душе нет иного
ощущения, кроме безграничной тоски, – вот тогда-то и выступает воблушка с своими
скромными афоризмами. Она бесшумно подкрадывается к искалеченному и безболезненно
додурманивает его. И, приведя его к стене, говорит: «Вон сколько каракуль там написано –
это для тебя занятие! Всю жизнь разбирай – всего не разберешь!»
Смотри на эти каракули, и ежели есть охота – доискивайся их смысла. Тут все в одно
место скучено: и заветы прошлого, и яд настоящего, и загадки будущего. И над всем лег
густой слой всякого рода грязи, погадок, вешних потоков и следов непогод.
Все это отлично поняла вяленая вобла, или, лучше сказать, не сама поняла, а принес ей
это понимание тот процесс вяления, сквозь который она прошла. Все поприща поочередно
открывались перед ней, и на всяком она службу сослужила. Везде она свое слово сказала,
слово пустомысленное, бросовое, но именно как раз такое, какого, по обстоятельствам,
лучше не надо.
Затесавшись в ряды бюрократии, она паче всего на округлении периодов настаивала.
Без округления, резонно утверждала воблушка, никак следы замести нельзя. На свете
существует множество всяких слов, но самые опасные из них – это слова прямые, настоящие.
Никогда не нужно настоящих слов говорить, потому что из-за них изъяны выглядывают. А
ты пустопорожнее слово возьми да и начинай им кружить. И кружи, и кружи; и с одной
стороны загляни, и с другой забеги; умей «к сожалению, сознаться» и в то же время не
ослабеваючи уповай; сошлись на дух времени, но не упускай из вида и разнузданности
страстей. Тогда изъяны стушуются сами собой, а останется одна воблушкина правда. Та
вожделенная правда, которая помогает нынешний день пережить, а об завтрашнем – не
загадывать.
Забралась вяленая вобла и в ряды «излюбленных» – и тут службу сослужила. Поначалу

note_230
Respice finem! - Подумай о последствиях!