Page 147 - Война и мир 1 том

– Il nous arrive du monde, mon prince, [ К нам едут гости, князь.] – сказала m-lle
Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le
рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [ Его сиятельство князь Курагин с
сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал
князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может,
знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на
покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [ батюшка.]
Как ни неудачно попала m-lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и
болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа
смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и
болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша,
теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая-то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [ благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект)
кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной
снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол
которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На
всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто-то такой почему-то
обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к
богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо
и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал
Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его
привычкою, и с прирожденным ему добродушно-победительным выражением, высоко неся
красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два
камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул
входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая
разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым
князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не
могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний
вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и