Page 46 - Война и мир 1 том

Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!

И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на
хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из-за границы, завел с ним
скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда
заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея,
сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой
дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из-за
границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был
веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает,
где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с
своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и
указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья
Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого
сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди
шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью,
как-то по-балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо
его озарилось особенною молодецки-хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю
фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой
скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была
собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она
танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким
смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого
старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его
ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка
притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице
приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие
звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с
одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых,
вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка-то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо