Page 116 - Война и мир 2 том

И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес
совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у
Сперанского «en petit comite«, [ в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая
его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде
очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его
домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой
дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика,
отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь
Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого
petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери
Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве,
Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий,
отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто-то голосом,
похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не
слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно
поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого
стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и
высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного
совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к
Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что
скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять
заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим
смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому,
прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он
опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на
смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю
Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в
Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания
смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто-то
другой заявил свою готовность рассказать что-то, что было еще смешнее. Анекдоты
большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось,
что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное
отношение к ним могло быть только добродушно-комическое. Сперанский рассказал, как на
совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот
отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по
бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с
горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать
разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве
вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском
кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но
веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского
неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему-то оскорблял
чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого
общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было,
казалось, очень весело.