Page 18 - Война и мир 3 том

После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший
кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал
на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких
разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями.
Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожаю-
щими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем.
Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно,
не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло
не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над
Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той
же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал
он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я
этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился
он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева,
который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою
чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских…
да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слу-
шает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал
этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку,
который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война
мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую
ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг
неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто
он делал какое-нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к
лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними
губами.
– Avoir l'oreille tirée par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось
величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну-у, что
ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как
будто смешно было быть в его присутствии чьим-нибудь courtisan и admirateur [придворным
и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на
поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все
подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.