Page 23 - Война и мир 3 том

масова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В при-
казе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при
армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб импе-
раторской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал-квар-
тирмейстер князь Волконский, генералы, флигель-адъютанты, дипломатические чиновники и
большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при
государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину стар-
ший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер,
Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный соста-
витель плана кампании, генерал-адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие
другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему поло-
жению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в
качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Арак-
чеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое-то при-
казание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обста-
новка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки
(а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий:
государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями;
люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель-блюститель
порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как
будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший
генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая.
Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут
потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его
личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе,
что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и реши-
телен в речах, Генерал-адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, нако-
нец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заста-
вив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При
Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль,
резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев,
которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день
предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся
при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире
князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть
наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения,
обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления
по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой
теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии при-
надлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности
были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны тре-
бовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того,
что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были
представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре.
Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была