Page 209 - Война и мир 3 том

– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.

XXIX

Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уве-
рить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не
хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен
за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале,
в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан,
очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами
и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он,
несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько-нибудь способностью понимать чувства
других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживлен-
ная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Français ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал
француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la
vie je vous offre mon amitié. Un Français n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre
mon amitié. Je ne vous dis que ça. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз
никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего
не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и
благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку
француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizième léger, décoré pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, три-
надцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомен-
довался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. –
Voudrez vous bien me dire à présent, à qui' j'ai l'honneur de parler aussi agréablement au lieu de rester
à l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с
кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте
с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь
выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз
поспешно перебил его.
– De grâce, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous êtes officier… officier supérieur,
peut-être. Vous avez porté les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela
me suffit. Je suis tout à vous. Vous êtes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы
офицер… штаб-офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам
жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса.
Пьер наклонил голову. – Votre nom de baptême, s'il vous plaît? Je ne demande pas davantage.
Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je désire savoir. [Ваше имя? я больше
ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского
погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом
обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро
пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent,
exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден
и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой
и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он