Page 168 - Война и мир 4 том

и подтверждение своих мыслей и, подумав несколько времени молча, вслух продолжал свои
мысли.
– Ты знаешь, Мари, – сказал он, – нынче приехал Илья Митрофаныч (это был управляю-
щий делами) из тамбовской деревни и рассказывает, что за лес уже дают восемьдесят тысяч. –
И Николай с оживленным лицом стал рассказывать о возможности в весьма скором времени
выкупить Отрадное. – Еще десять годков жизни, и я оставлю детям десять тысяч в отличном
положении.
Графиня Марья слушала мужа и понимала все, что он говорил ей. Она знала, что когда
он так думал вслух, он иногда спрашивал ее, что он сказал, и сердился, когда замечал, что она
думала о другом. Но она делала для этого большие усилия, потому что ее нисколько не инте-
ресовало то, что он говорил. Она смотрела на него и не то что думала о другом, а чувствовала
о другом. Она чувствовала покорную, нежную любовь к этому человеку, который никогда не
поймет всего того, что она понимает, и как бы от этого она еще сильнее, с оттенком страстной
нежности, любила его. Кроме этого чувства, поглощавшего ее всю и мешавшего ей вникать в
подробности планов мужа, в голове ее мелькали мысли, не имеющие ничего общего с тем, о
чем он говорил. Она думала о племяннике (рассказ мужа о его волнении при разговоре Пьера
сильно поразил ее), различные черты его нежного, чувствительного характера представлялись
ей; и она, думая о племяннике, думала и о своих детях. Она не сравнивала племянника и своих
детей, но она сравнивала свое чувство к ним и с грустью находила, что в чувстве ее к Нико-
леньке чего-то недоставало.
Иногда ей приходила мысль, что различие это происходит от возраста; но она чувство-
вала, что была виновата перед ним, и в душе своей обещала себе исправиться и сделать невоз-
можное – то есть в этой жизни любить и своего мужа, и детей, и Николеньку, и всех ближних
так, как Христос любил человечество. Душа графини Марьи всегда стремилась к бесконеч-
ному, вечному и совершенному и потому никогда не могла быть покойна. На лице ее высту-
пило строгое выражение затаенного высокого страдания души, тяготящейся телом. Николай
посмотрел на нее.
«Боже мой! что с нами будет, если она умрет, как это мне кажется, когда у нее такое
лицо», – подумал он, и, став перед образом, он стал читать вечерние молитвы.

XVI

Наташа, оставшись с мужем одна, тоже разговаривала так, как только разговаривают жена
с мужем, то есть с необыкновенной ясностью и быстротой познавая и сообщая мысли друг
друга, путем противным всем правилам логики, без посредства суждений, умозаключений и
выводов, а совершенно особенным способом. Наташа до такой степени привыкла говорить с
мужем этим способом, что верным признаком того, что что-нибудь было не ладно между ей и
мужем, для нее служил логический ход мыслей Пьера. Когда он начинал доказывать, говорить
рассудительно и спокойно и когда она, увлекаясь его примером, начинала делать то же, она
знала, что это непременно поведет к ссоре.
С того самого времени, как они остались одни и Наташа с широко раскрытыми, счастли-
выми глазами подошла к нему тихо и вдруг, быстро схватив его за голову, прижала ее к своей
груди и сказала: «Теперь весь, весь мой, мой! Не уйдешь!» – с этого времени начался этот
разговор, противный всем законам логики, противный уже потому, что в одно и то же время
говорилось о совершенно различных предметах. Это одновременное обсуждение многого не
только не мешало ясности понимания, но, напротив, было вернейшим признаком того, что они
вполне понимают друг друга.