Page 152 - Хождение по мукам. Восемнадцатый год
P. 152
Снова русский богатырь готов подставить свою грудь под свинец нашего общего врага…
Я счастлив в моей новой уверенности…
Когда затихли аплодисменты, вскочил, потрясая густыми эполетами, Пикколомини. Но
так как никто из присутствующих не понимал по-итальянски, то ему просто поверили,
что он – за нас, и купец Брыкин полез к нему – черненькому и маленькому – целоваться.
Затем были речи представителей капитала. Купечество выражалось туманно и
витиевато, – больше кивали на Сибирь, откуда должно прийти избавление… Под конец
упросили атамана Дутова сказать словечко. Он отмахивался: «Да нет же, я воин, я
говорить не умею…»
Все же он грузно поднялся среди мгновенно наступившего молчания, вздохнул:
– Что же, господа! Помогут нам союзники – хорошо, не помогут – как-нибудь справимся с
большевичками своими силами… Были бы деньги… Вот тут, господа, крыльев нам не
подрезайте…
– Бери, атаман, бери нас с потрохами, ничего не пожалеем, – в полнейшем восторге
завопил Брыкин.
Банкет удался. После официальной части к черному кофе были поданы заграничный
коньяк и ликеры. Было уже поздно. Дмитрий Степанович ушел по-английски – не
прощаясь.
Когда Дмитрий Степанович, подъехав к себе на машине, открывал парадное, к нему
быстро подошел офицер:
– Простите, вы – доктор Булавин?
Дмитрий Степанович оглянул незнакомца. На улице было темно, он разглядел только
подполковничьи погоны. Пожевав губами, доктор ответил:
– Да… Я – Булавин.
– Я к вам по очень, очень важному делу… Понимаю – неприемный час… Но я уже
заходил, звонился три раза.
– Завтра в министерстве от одиннадцати.
– Умоляю вас, – сегодня. Я уезжаю с ночным пароходом.
Дмитрий Степанович опять замолчал. Было в незнакомце что-то до последней степени
настойчивое и тревожное. Доктор пожал плечом:
– Предупреждаю: если вы о вспомоществовании, то это не через мою инстанцию.
– О нет, нет, пособия мне не нужно!
– Гм… Заходите.
Из передней Дмитрий Степанович прошел первым в кабинет и сейчас же запер дверь во
внутренние комнаты. Там было освещено, – видимо, кто-то из домашних еще не спал.
Затем доктор сел за письменный стол, указал просителю стул напротив, мрачно
взглянул на кипу бумаг для подписи, сунул пальцы между пальцами:
– Ну-с, чем могу служить?
Офицер прижал к груди фуражку и тихо, с какой-то раздирающей нежностью
проговорил:
– Где Даша?
Доктор сейчас же стукнулся затылком о резьбу кресла. Теперь наконец он взглянул в
лицо просителя. Года два тому назад Даша прислала любительскую фотографию – себя с
мужем. Это был он. Доктор вдруг побледнел, мешочки под глазами у него задрожали,
хрипло переспросил:
