Page 66 - Хождение по мукам. Восемнадцатый год
P. 66

остановился у двери купе. – Во имя революции, во имя несчастного населения, которое
                ждет неминуемой смерти, казней и пыток, если мы бросим его на произвол белым
                бандам, – не теряйте минуты, шлите подкрепление».
                – Что же мы сделаем без распоряжения главкома? – крикнул Соколовский.

                – Я еще раз пойду попытаюсь соединиться с ним по Юзу…
                – Иди попытайся, – зловеще сказал Гымза. (Все посмотрели на него.) – А я вот что скажу:
                ступай ты, возьми четырех бойцов, вот Телегина возьми, и дуйте вы в штаб на дрезине…
                И ты без распоряжения не возвращайся… Сапожков, пиши бумагу главкому Сорокину…



                На травянистом кургане стоял всадник и внимательно, приложив ладонь к глазам,
                глядел на полоску железнодорожного полотна, – по нему быстро приближалось облачко
                пыли.
                Когда облачко скрылось в выемке, всадник коснулся шенкелем и шпорой коня, худой
                рыжий жеребец вздернул злую морду, повернул и сошел с кургана, где по обоим
                склонам перед только что набросанными кучками земли лежали добровольцы – взвод
                офицеров.

                – Дрезина, – сказал фон Мекке, соскакивая с седла, и стеком стал похлопывать жеребца
                по передним коленям. – Ложись. – Норовистый конь подбирал ноги, прядал ушами, все
                же, переупрямленный, с глубоким вздохом опустился, касаясь мордой земли, и лег.
                Ребристый бок его вздулся и затих.

                Фон Мекке присел на корточки наверху кургана рядом с Рощиным. Дрезина в это время
                выскочила из выемки, теперь можно было различить шестерых людей в шинелях.
                – Так и есть, красные! – Фон Мекке повернул голову налево: – Отделение! – Повернул
                направо: – Готовьсь! По движущейся цели беглый огонь… Пли!
                Как накрахмаленный коленкор, разорвался воздух над курганом. Сквозь облако пыли
                было видно, что с дрезины упал человек, перевернулся несколько раз и покатился под
                откос, рвя руками траву.
                На уносящейся дрезине стреляли – трое из винтовок, двое из револьверов. Через минуту
                они должны были скрыться во второй выемке за будкой стрелочника. Фон Мекке, свистя
                в воздухе хлыстом, бесновался:

                – Уйдут, уйдут! Ворон вам стрелять! Стыдно!
                Рощин считался хорошим стрелком. Спокойно ведя мушкой на фут впереди дрезины, он
                выцеливал широкоплечего, рослого, бритого, видимо – командира… «До чего похож на
                Телегина! – подумалось ему. – Да… это было бы ужасно…»

                Рощин выстрелил. У того слетела фуражка, и в это время дрезина нырнула во вторую
                выемку. Фон Мекке швырнул хлыст.
                – Дерьмо. Все отделение дерьмо. Не стрелки, господа офицеры, – дерьмо.

                И он с выпученными глазами непроспавшегося убийцы ругался, покуда офицеры не
                поднялись с земли и, отряхивая коленки, не начали ворчать:

                – Вы бы, ротмистр, попридержали язык, тут есть и повыше вас чином.
                Вкладывая свежую пачку патронов, Рощин почувствовал, что все еще дрожат руки.
                Отчего бы? Неужели от одной мысли, что этот человек был так похож на Ивана
                Телегина? Вздор, – он же в Петрограде…



                Комиссар Соколовский и Телегин с обвязанной головой поднялись на крыльцо
                кирпичного двухэтажного дома – станичного управления, стоявшего, по обычаю,
                напротив собора на немощеной площади, где в прежнее время бывали ярмарки. Сейчас
   61   62   63   64   65   66   67   68   69   70   71