Page 288 - Три товарища

— Раз ты это говоришь, значит, так оно наверняка и будет. Пойдем потанцуем. Сегодня
мы впервые танцуем вдвоем.

Мы еще потанцевали, и теплый мягкий свет милосердно маскировал тени, которые в
этот поздний час проступали на лицах.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.
— Хорошо, Робби.

— Какая ты красивая, Пат.
Ее глаза засветились.

— Как хорошо, что ты мне это говоришь.
Я ощутил на своей щеке ее теплые, сухие губы.

В санаторий мы вернулись совсем поздно.
— Вы только посмотрите, какой у него вид, — хихикнул скрипач и украдкой показал на
русского.
— У вас точно такой же вид, — раздраженно ответил я.

Он ошарашенно взглянул на меня, а потом ехидно проговорил:
— Ну понятно — вы-то сами здоровы как бык! Что вам до этих нюансов!

Я подал русскому руку. Он пожал ее с легким поклоном, затем бережно и нежно помог
молодой испанке подняться по лестнице. Я смотрел, как они шли наверх, освещенные
ночными лампочками, и почему-то мне подумалось, что на этой крупной сутулой спине и
на хрупких плечах девушки вся тяжесть мира.
Маска смерти волокла по коридору заартачившегося жиголо. Антонио пожелал нам
доброй ночи, и в этом почти беззвучном прощании было что-то призрачное.
Пат снимала платье через голову. Она стояла согнувшись и дергала что-то у плеча. При
этом порвалась парча. Пат пригляделась к месту разрыва.
— Платье, видимо, уже изрядно поистрепалось, — сказал я.

— Неважно, — сказала Пат. — Думаю, что оно мне уже не понадобится.
Она медленно сложила платье, но не повесила его в шкаф, а поместила в чемодан. И
вдруг на ее лице как-то сразу обозначилась усталость.

— Посмотри-ка, что я припасла, — быстро сказала она и вынула из кармана пальто
бутылку шампанского. — Сейчас мы устроим себе отдельный маленький праздник.

Я взял стаканы и наполнил их. Улыбаясь, она отпила глоток.

— За нас с тобой, Пат.
— Да, дорогой, за нашу с тобой прекрасную жизнь.
Но как же все это было ни на что не похоже — и эта комната, и эта тишина, и наша
печаль. Разве не раскинулась за дверью огромная, бесконечная жизнь, с лесами и
реками, полная могучего дыхания, цветущая и тревожная, — разве по ту сторону этих
больших гор не стучался беспокойный март, будоража просыпающуюся землю?
— Ты останешься у меня на ночь, Робби?

— Останусь. Ляжем в постель и будем так близки, как только могут быть близки люди.
Стаканы поставим на одеяло и будем пить.

Шампанское. Золотисто-коричневая кожа. Предвкушение. Бодрствование. А потом
тишина и едва слышные хрипы в любимой груди.