Page 60 - Три товарища

— Оставь, мать, — ответил он. — Итак, я мог бы… Но я этого не сделаю. Мне, как
деловому человеку, было просто забавно посмотреть, как вы работаете. Пожалуй, еще
слишком много фантазии, но все же… Насчет «Майера и сына» получилось недурно.
Ваша мать — еврейка?

— Нет.
— Вы имели отношение к готовой одежде?
— Да.

— Вот видите, отсюда и стиль. В какой отрасли работали?

— В душевной, — сказал я. — Я должен был стать школьным учителем.
— Господин Локамп, — сказал Блюменталь, — почет вам и уважение! Если окажетесь
без работы, позвоните мне.
Он выписал чек и дал его мне. Я не верил глазам своим! Задаток! Чудо.
— Господин Блюменталь, — сказал я подавленно, — позвольте мне бесплатно приложить
к машине две хрустальные пепельницы и первоклассный резиновый коврик.
— Ладно, — согласился он, — вот и старому Блюменталю достался подарок.

Затем он пригласил меня на следующий день к ужину. Фрау Блюменталь по-матерински
улыбнулась мне.

— Будет фаршированная щука, — сказала она мягко.
— Это деликатес, — заявил я. — Тогда я завтра же пригоню вам машину. С утра мы ее
зарегистрируем.
Словно ласточка полетел я назад в мастерскую. Но Ленц и Кестер ушли обедать.
Пришлось сдержать свое торжество. Один Юнн был на месте.
— Продали? — спросил он.

— А тебе все надо знать, пострел? — сказал я. — Вот тебе три марки. Построй себе на
них самолет.

— Значит, продали, — улыбнулся Юпп.
— Я поеду сейчас обедать, — сказал я. — Но горе тебе, если ты скажешь им хоть слово до
моего возвращения.

— Господин Локамп, — заверил он меня, подкидывая монету в воздух, — я нем, как
могила.

— Так я тебе и поверил, — сказал я и дал газ.
Когда я вернулся во двор мастерской, Юпп сделал мне знак.

— Что случилось? — спросил я. — Ты проболтался?
— Что вы, господин Локамп! Могила! — Он улыбнулся. — Только… Пришел этот тип…
Насчет «форда».
Я оставил «кадиллак» во дворе и пошел в мастерскую. Там я увидел булочника, который
склонился над альбомом с образцами красок. На нем было клетчатое пальто с поясом и
траурным крепом на рукаве. Рядом стояла хорошенькая особа с черными бойкими
глазками, в распахнутом пальтишке, отороченном поредевшим кроличьим мехом, и в
лаковых туфельках, которые ей были явно малы. Черноглазая дамочка облюбовала яркий
сурик, но булочник еще носил траур и красный цвет вызывал у него сомнение. Он
предложил блеклую желтовато-серую краску.
— Тоже выдумал! — зашипела она. — «Форд» должен быть отлакирован броско, иначе он