Page 63 - Три товарища

VIII
Я стоял перед своей хозяйкой.

— Пожар, что ли, случился? — спросила фрау Залевски.
— Никакого пожара, — ответил я. — Просто хочу уплатить за квартиру.

До срока оставалось еще три дня, и фрау Залевски чуть не упала от удивления.
— Здесь что-то не так, — заметила она подозрительно.

— Все абсолютно так, — сказал я. — Можно мне сегодня вечером взять оба парчовых
кресла из вашей гостиной?

Готовая к бою, она уперла руки в толстые бедра.
— Вот так раз! Вам больше не нравится ваша комната?

— Нравится. Но ваши парчовые кресла еще больше.
Я сообщил ей, что меня, возможно, навестит кузина и что поэтому мне хотелось бы
обставить свою комнату поуютнее. Она так расхохоталась, что грудь ее заходила
ходуном.

— Кузина, — повторила она презрительно. — И когда придет эта кузина?
— Еще неизвестно, придет ли она, — сказал я, — но если она придет, то, разумеется,
рано… Рано вечером, к ужину. Между прочим, фрау Залевски, почему, собственно, не
должно быть на свете кузин?
— Бывают, конечно, — ответила она, — но для них не одалживают кресла.

— А я вот одалживаю, — сказал я твердо, — во мне очень сильно развиты родственные
чувства.

— Как бы не так! Все вы ветрогоны. Все, как один. Можете взять парчовые кресла. В
гостиную поставите пока красные плюшевые.

— Благодарю. Завтра принесу все обратно. И ковер тоже.
— Ковер? — Она повернулась. — Кто здесь сказал хоть слово о ковре?

— Я. И вы тоже. Вот только сейчас.
Она возмущенно смотрела на меня.

— Без него нельзя, — сказал я. — Ведь кресла стоят на нем.
— Господин Локамп! — величественно произнесла фрау Залевски. — Не заходите
слишком далеко! Умеренность во всем, как говаривал покойный Залевски. Следовало бы
и вам усвоить это.

Я знал, что покойный Залевски, несмотря на этот девиз, однажды напился так, что умер.
Его жена часто сама рассказывала мне о его смерти. Но дело было не в этом. Она
пользовалась своим мужем, как иные люди Библией, — для цитирования. И чем дольше
он лежал в гробу, тем чаще она вспоминала его изречения. Теперь он годился уже на все
случаи, — как и Библия.

Я прибирал свою комнату и украшал ее. Днем я созвонился с Патрицией Хольман. Она
болела, и я не видел ее почти неделю. Мы условились встретиться в восемь часов; я
предложил ей поужинать у меня, а потом пойти в кино.

Парчовые кресла и ковер казались мне роскошными, но освещение портило все. Рядом
со мной жили супруги Хассе. Я постучал к ним, чтобы попросить настольную лампу.
Усталая фрау Хассе сидела у окна. Мужа еще не было. Опасаясь увольнения, он каждый