Page 502 - Архипелаг ГУЛаг

такому коренному решению детского вопроса! С 12 лет, за неосторожность— и вплоть до
расстрела!
В марте 1972 вся Англия была потрясена, что в Турции английский 14–летний
подросток за торговлю крупными партиями наркотиков приговорён к 6 годам— да как же
это можно??! А где же были сердца и глаза ваших левых лидеров (да и ваших юристов),
когда читали сталинские законы о малолетках?
«Детей?! Зачем же вы уничтожали детей!» — ужасался на подсудимых, изумлялся в
своей невинности член Нюрнбергского трибунала советский судья Никитченко, случайно
совсем не знавший советских внутренних законов (забыл, как сам судил). С тем более
честным и умным видом рядом с ним сидели английский, французский и американский
судьи.
Вот только когда были закрыты все норы для жадных мышей! Вот только когда были
обережены колхозные колоски! Теперь–то должна была пополняться и пополняться
житница, расцветать жизнь, а порочные от рождения дети становиться на долгую стезю
исправления.
И не дрогнул никто из партийных прокуроров, имевших таких же детей своих! — они
незатруднённо ставили визы на арест. И не дрогнул никто из партийных судей! — они со
светлыми очами приговаривали детишек к трём, пяти, восьми и десяти годам общих лагерей!
И за стрижку колосьев этим крохам не давали меньше 8 лет!
И за карман картошки— один карман картошки в детских брючках! — тоже 8!
Огурцы не так ценились. За десяток огурцов с колхозного огорода Саша Блохин
получил 5 лет.
А голодная 14–летняя девочка Лида в Чингирлауском райцентре Кустанайской области
пошла вдоль улицы собирать вместе с пылью узкую струйку зерна, просыпавшегося с
грузовика (и всё равно обречённого пропасть). Так её осудили только на 3 года по тому
смягчающему обстоятельству, что она расхищала социалистическую собственность не прямо
с поля и не из амбара. А может, то ещё смягчило судей, что в этом (1948) году было–таки
разъяснение Верхсуда: за хищения с характером детского озорства (мелкая кража яблок в
саду) — не судить. По аналогии суд и вывел, что можно чуток помягче. (А мы выведем для
себя, что с 1935 по 1948 за яблоки— судили.)
И очень многих судили за побег из школ ФЗО. Правда, только 6 месяцев за это давали.
В лагере их называли в шутку «смертниками». Но шутка не шутка, а вот из
дальневосточного лагеря картинка со «смертниками»: им поручен вывоз дерьма из уборной.
Телега с двумя огромными колёсами, на ней огромная бочка, полная зловонной жижи.
«Смертники» впрягаются по много в оглобли и с боков и сзади толкают (на них хлюпает при
качаниях бочки), а краснорожие суки в шевиотовых костюмах хохочут и палкой погоняют
ребятишек. — На корабельном же этапе на Сахалин из Владивостока (1949) суки
использовали этих ребятишек под угрозой ножа. — Так что и шести месяцев бывает иногда
довольно.
И вот когда двенадцатилетние переступали пороги тюремных взрослых камер,
уравненные со взрослыми как полноправные граждане, уравненные в дичайших сроках,
почти равных их всей несознательной жизни, уравненные в хлебной пайке, в миске баланды,
в месте на нарах, вот тогда старый термин коммунистического перевоспитания
«несовершеннолетние» как–то обесценился, оплыл в контурах, стал неясен— и сам ГУЛАГ
родил звонкое нахальное слово: малолеткаі И с гордым и горьким выражением сами о себе
стали повторять его эти горькие граждане — ещё не граждане страны, но уже граждане
Архипелага.
Так рано и так странно началось их совершеннолетие — с переступа через тюремный
порог.
На двенадцати–и четырнадцатилетние головки обрушился уклад, которого не
выдерживали устоявшиеся мужественные люди. Но молодые по законам молодой жизни не
должны были этим укладом расплющиться, а— врасти и приспособиться. Как в раннем