Page 576 - Архипелаг ГУЛаг

о принципах микрофизики. От раза к разу они недосчитываются участников: те уже в
морге…
Вот кто может интересоваться всем этим, уже костенея предсмертно, — вот это
интеллигент!
Позвольте, вы — любите жизнь? Вы, вы! вот которые восклицают, и напевают, и
приплясывают: «Люблю тебя, жизнь! Ах, люблю тебя, жизнь!» Любите? Так вот— любите!
Лагерную— тоже любите! Она— тоже жизнь.
Там, где нет борьбы с судьбой, Там воскреснешь ты душой… ?
Ни черта вы не поняли. Там–то ты и размякнешь.
У дороги нашей, выбранной, — виражи и виражи. В гору? Или в небо? Пойдёмте,
поспотыкаемся.
День освобождения? Что он нам может дать через столько лет? Изменимся неузнаваемо
мы, и изменятся наши близкие — и места, когда–то родные, покажутся нам чужее чужих.
Мысль о свободе с какого–то времени становится даже насильственной мыслью.
Надуманной. Чужой.
День «освобождения»! Как будто в этой стране есть свобода. Или как будто можно
освободить того, кто прежде сам не освободился душой.
Сыпятся камни из–под наших ног. Вниз, в прошлое. Это прах прошлого.
Мы подымаемся.

* * *

Хорошо в тюрьме думать, но и в лагере тоже неплохо. Потому, главное, что нет
собраний. Десять лет ты свободен от всяких собраний! — это ли не горный воздух?
Откровенно претендуя на твой труд и твоё тело до изнеможения и даже до смерти,
лагерщики отнюдь не посягают на строй твоих мыслей. Они не пытаются ввинчивать твои
мозги и закреплять их на месте. (Кроме несчастного периода Беломора и Волгоканала.) И это
создаёт ощущение свободы гораздо большее, чем свобода ног бегать по плоскости.
Тебя никто не уговаривает подавать в партию. Никто не выколачивает с тебя членских
взносов в добровольные общества. Нет профсоюза, такого же твоего «защитника», как
казённый адвокат в трибунале. Не бывает и производственных совещаний. Тебя не могут
избрать ни на какую должность, не могут назначить никаким уполномоченным, а самое
главное — не заставят тебя быть агитатором. Ни— слушать агитацию. Ни — кричать по
дёргу нитки: «требуем!., не позволим!» Ни — тянуться на участок свободно и тайно
голосовать за одного кандидата. От тебя не требуют социалистических обязательств. Ни —
критики своих ошибок. Ни статей в стенгазету. Ни — интервью областному корреспонденту.
Свободная голова — это ли не преимущество жизни на Архипелаге?
И ещё одна свобода: тебя не могут лишить семьи и имущества— ты уже лишён их.
Чего нет— того и Бог не возьмёт. Это — основательная свобода.
Хорошо в заключении думать. Самый ничтожный повод даёт тебе толчок к длительным
и важным размышлениям. За кои веки, один раз в три года, привезли в лагерь кино. Фильм
оказывается — дешевейшая «спортивная» комедия «Первая перчатка». Скучно. Но с экрана
настойчиво вбивают зрителям мораль:
«Важен результат, а результат не в вашу пользу».
Смеются на экране. В зале тоже смеются. Щурясь при выходе на освещенный солнцем
лагерный двор, ты обдумываешь эту фразу. И вечером обдумываешь её на своей вагонке. И в
понедельник утром на разводе. И ещё сколько угодно времени обдумываешь — когда б ты
мог ею так заняться? И медленная ясность спускается в твою голову.
Это — не шутка. Это — заразная мысль. Она давно уже привилась нашему отечеству а
её — ещё и ещё подпускают. Представление о том, что важен только материальный
результат, настолько у нас въелось, что когда, например, объявляют какого–нибудь
Тухачевского, Ягоду или Зиновьева— изменниками, снюхавшимися с врагом, то народ