Page 58 - Архипелаг ГУЛаг

лживым. 1924 год: «Не сознаётесь? Придётся вам проехаться в Соловки. А кто сознаётся, тех
выпускаем». 1944 год: «От меня зависит, какой ты лагерь получишь. Лагерь лагерю рознь. У
нас теперь и каторжные есть. Будешь искренен — пойдёшь в лёгкое место, будешь
запираться — двадцать пять лет в наручниках на подземных работах!» — Запугивание
другой, худшею тюрьмой: «Будешь запираться, перешлём тебя в Лефортово (если ты на
Лубянке), в Сухановку (если ты в Лефортово), там с тобой не так будут разговаривать». А ты
уже привык: в этой тюрьме как будто режим и ничего, а что за пытки ждут тебя там! да
переезд… Уступить?..
Запугивание великолепно действует на тех, кто ещё не арестован, а вызван в Большой
Дом пока по повестке. Ему (ей) ещё много чего терять, он (она) всего боится — боится, что
сегодня не выпустят, боится конфискации вещей, квартиры. Он готов на многие показания и
уступки, чтобы избежать этих опасностей. Она, конечно, не знает Уголовного кодекса, и уж
как самое малое в начале допроса подсовывается ей листок с подложной выдержкой из
Кодекса: «Я предупреждена, что за дачу ложных показаний… 5 (пять) лет заключения» (на
самом деле — статья 95 — до двух лет)… за отказ от дачи показаний — 5 (пять) лет… (на
самом деле статья 92 — до трёх месяцев, и то — исправительно–трудовых работ, а не
заключения). Здесь уже вошёл и всё время будет входить ещё один следовательский метод:
8. Ложь. Лгать нельзя нам, ягнятам, а следователь лжёт
всё время, и к нему эти все статьи не относятся. Мы даже
потеряли мерку спросить: а что ему за ложь? Он сколько угодно может класть перед
нами протоколы с подделанными подписями наших родных и друзей — и это только
изящный следовательский приём.
Запугивание с заманиванием и ложью—основной приём воздействия на родственников
арестованного, вызванных для свидетельских показаний. «Если вы не дадите таких (какие
требуются) показаний, ему будет хуже… Вы его совсем погубите… (каково это слышать
матери?). Только подписанием этой (подсунутой) бумаги вы можете его спасти»
(погубить) 36 .
9. Игра на привязанности к близким — прекрасно работает и с подследственным. Это
даже самое действенное из запугиваний, на привязанности к близким можно сломить
бесстрашного человека (о, как это провидено: «враги человеку домашние его»!). Помните
того татарина, который всё выдержал— и свои муки, и женины, а муки дочерний не
выдержал?.. В 1930 следовательница Рималис угрожала так: «Арестуем вашу дочь и посадим
в камеру с сифилитичками!»
Угрожают посадить всех, кого вы любите. Иногда со звуковым сопровождением: твоя
жена уже посажена, но дальнейшая её судьба зависит от твоей искренности. Вот её
допрашивают в соседней комнате, слушай! И действительно, за стеной женский плач и визг
(а ведь они все похожи друг на друга, да ещё через стену, да и ты–то взвинчен, ты же не в
состоянии эксперта; иногда это просто проигрывают пластинку с голосом «типовой
жены» — сопрано или контральто, чьё–то рацпредложение). Но вот уже без подделки тебе
показывают через стеклянную дверь, как она идёт безмолвная, горестно опустив голову, —
да! твоя жена! по коридорам госбезопасности! ты погубил её своим упрямством! она уже
арестована! (А её просто вызвали по повестке для какой–то пустячной процедуры, в
уговоренную минуту пустили по коридору, но велели: головы не подымайте, иначе отсюда
не выйдете!) — А то дают читать тебе её письмо, точно её почерком: я отказываюсь от тебя!
после того мерзкого, что мне о тебе рассказали, ты мне не нужен! (А так как и жёны такие, и
письма такие в нашей стране отчего ж невозможны, то остаётся тебе сверяться только с
душой: такова ли и твоя жена?)

36 По жестоким законам Российской империи близкие родственники могли вообще отказаться от показаний.
И если дали показания на предварительном следствии, могли по своей воле исключить их, не допустить до
суда. Само по себе знакомство или родство с преступником странным образом даже не считалось тогда
уликою!..