Page 59 - Архипелаг ГУЛаг

От В.А. Корнеевой следователь Гольдман (1944) вымогал показания на других людей
угрозами: «дом конфискуем, а твоих старух выкинем на улицу». Убеждённая и твёрдая в
вере Корнеева нисколько не боялась за себя, она готова была страдать. Но угрозы Гольдмана
были вполне реальны для наших законов, и она терзалась за близких. Когда к утру после
ночи отвергнутых и изорванных протоколов Гольдман начинал писать какой–нибудь
четвёртый вариант, где обвинялась только уже одна она, Корнеева подписывала с радостью и
ощущением душевной победы. Уж простого человеческого инстинкта — оправдаться и
отбиться от ложных обвинений — мы себе не уберегаем, где там! Мы рады, когда удаётся
всю вину принять на себя 37 .
Как никакая классификация в природе не имеет жёстких перегородок, так и тут нам не
удастся чётко отделить методы психические от физических. Куда, например, отнести такую
забаву:
10. Звуковой способ. Посадить подследственного метров
за шесть–за восемь и заставлять всё громко говорить и повто
рять. Уже измотанному человеку это нелегко.Или сделать два рупора из картона и
вместе с пришедшим товарищем следователем, подступя к арестанту вплотную, кричать ему
в оба уха: «Сознавайся, гад!» Арестант оглушается, иногда теряет слух. Но это
неэкономичный способ, просто следователям в однообразной работе тоже хочется
позабавиться, вот и придумывают кто во что горазд.
11. Щекотка. Тоже забава. Привязывают или придавливают руки и ноги и щекочут в
носу птичьим пером. Арестант взвивается, у него ощущение, будто сверлят в мозг.
12. Гасить папиросу о кожу подследственного (уже названо выше).
13. Световой способ. Резкий круглосуточный электрический свет в камере или боксе,
где содержится арестант, непомерно яркая лампочка для малого помещения и белых стен
(электричество, сэкономленное школьниками и домохозяйками!). Воспаляются веки, это
очень больно. А в следственном кабинете на него снова направляют комнатные прожектора.
14. Такая придумка. Чеботарёва в ночь под 1 мая 1933
в Хабаровском ГПУ всю ночь, двенадцать часов, — не допра
шивали, нет: водили на допрос! Такой–то — руки назад! Вывели из камеры, быстро
вверх по лестнице, в кабинет к следователю. Выводной ушёл. Но следователь, не только не
задав
ни единого вопроса, а иногда не дав Чеботарёву и присесть,
берёт телефонную трубку: заберите из 107–го! Его берут, приводят в камеру. Только он
лёг на нары, гремит замок: Чеботарёв! На допрос! Руки назад! А там: заберите из 107–го!Да
вообще методы воздействия могут начинаться задолго до следственного кабинета.15.
Тюрьма начинается с бокса, то есть ящика или шкафа. Человека, только что схваченного с
воли, ещё в лёте его внутреннего движения, готового выяснять, спорить, бороться, — на
первом же тюремном шаге захлопывают в коробку, иногда с лампочкой и где он может
сидеть, иногда тёмную и такую, что он может только стоять, ещё и придавленный дверью. И
держат его здесь несколько часов, полсуток, сутки. Часы полной неизвестности! — может,
он замурован здесь на всю жизнь? Он никогда ничего подобного в жизни не встречал, он не
может догадаться! Идут эти первые часы, когда всё в нём ещё горит от неостановленного
душевного вихря. Одни падают духом — и вот тут–то делать им первый допрос! Другие
озлобляются — тем лучше, они сейчас оскорбят следователя, допустят неосторожность — и
легче намотать им дело.
16. Когда не хватало боксов, делали ещё и так. Елену Струтинскую в Новочеркасском
НКВД посадили на шесть суток в коридоре на табуретку — так, чтоб она ни к чему не

37 А теперь она говорит: «Через 11 лет во время реабилитации дали мне перечитать эти протоколы — и
охватило меня ощущение душевной тошноты. Чем я могла тут гордиться?!.» — Я при реабилитации то же
испытал, послушав выдержки из прежних своих протоколов. Не узнаю себя— как я мог это подписывать и ещё
считать, что неплохо отделался и даже победил?