Page 626 - Архипелаг ГУЛаг

огромностью территории, не числом подопечных народов, — но величием поступков. И
глубиною вспашки того, что нам останется за вычетом земель, которые жить с нами не
захотят.
С Украиной будет чрезвычайно больно. Но надо знать их общий накал сейчас. Раз не
уладилось за века— значит, выпало проявить благоразумие нам. Мы обязаны отдать решение
им самим — федералистам или сепаратистам, кто у них кого убедит. Не уступить— безумие
и жестокость. И чем мягче, чем терпимее, чем разъяснительнее мы будем сейчас, тем больше
надежды восстановить единство в будущем.
Пусть поживут, попробуют. Они быстро ощутят, что не все проблемы решаются
отделением 405 .

* * *

Мы почему–то долго живём в этой длинно–конюшенной камере, и нас всё никак не
отправят в наш Степлаг. Да мы и не торопимся: нам весело здесь, а там будет— только хуже.
Без новостей нас не оставляют— каждый день приносят какую–то газетёнку
половинного размера, мне достаётся читать её всей камере вслух, и я читаю её с
выражением, там есть что выразить.
В эти дни как раз исполняются десятилетия освобождения Эстонии, Латвии и Литвы.
Кое–кто понимает по–русски, переводит остальным (я делаю паузы), и те воют, просто воют
со всех нар, нижних и верхних, услышав, какая в их странах впервые в истории установилась
свобода и процветание. За каждым из этих прибалтов (а их во всей пересылке добрая треть)
остался разорённый дом, и хорошо если ещё семья, а то и семья другим этапом едет в ту же
Сибирь.
Но больше всего, конечно, волновали пересылку сообщения из Кореи. Сталинский
блицкриг там сорвался. Уже скликались добровольцы ООН. Мы воспринимали Корею как
Испанию Третьей Мировой войны. (Да, наверно, как репетицию Сталин её и задумал.) Эти
солдаты ООН особенно нас воодушевляли: что за знамя! — кого оно не объединит?
Прообраз будущего всечеловечества!
Так тошно нам было, что мы не могли подняться выше своей тошноты. Мы не могли
так мечтать, так согласиться: пусть мы погибнем, лишь были бы целы все те, кто сейчас из
благополучия равнодушно смотрит на нашу гибель. Нет, мы жаждали бури!
Удивятся: что за циничное, что за отчаянное состояние умов? И вы могли не думать о
военных бедствиях огромной воли? — Но воля–то нисколько не думала о нас! — Так вы что
ж: могли хотеть мировой войны? — А давая всем этим людям в 1950 году сроки до середины
70–х, — что же им оставили хотеть, кроме мировой войны?
Мне самому сейчас дико вспоминать эти наши тогдашние губительные ложные
надежды. Всеобщее ядерное уничтожение ни для кого не выход. Да и без ядерного: всякая
военная обстановка лишь служит оправданием для внутренней тирании, усиляет её. Но
искажена будет моя история, если я не скажу правды— что чувствовали мы в то лето.
Как поколение Ромена Роллана было в молодости угнетено постоянным ожиданием
войны, так наше арестантское поколение угнетено было её отсутствием, — и только это
будет полной правдой о духе Особых политических лагерей. Вот как нас загнали. Мировая
война могла принести нам либо ускоренную смерть (стрельба с вышек, отрава через хлеб и

405 Из–за того, что в разных областях Украины— разное соотношение тех, кто считает себя украинцем, и
кто — русским, и кто — никем не считает, — тут будет много сложностей. Может быть, по каждой области
понадобится свой плебисцит и потом льготное и бережное отношение ко всем, желающим переехать. Не вся
Украина в её сегодняшних формальных советских границах есть действительно Украина. Какие–то
левобережные области безусловно тяготеют к России. А уж Крым приписал к Украине Хрущёв и вовсе с дубу.
А Карпатская (Червонная) Русь? Проверим и на ней: требуя справедливости к себе, как справедливы будут
украинцы к карпатским русским?