Page 756 - Архипелаг ГУЛаг

«Напряжение 100 000 вольт». Туда допускались лишь несколько работающих там человек.
Так даже заключённые не стали знать, чем занимается Техотдел. Очень скоро распространён
был слух, что изготовляет он секретное оружие по химической части. Так как и зэкам и
хозяевам было хорошо известно, какие умники–инженеры здесь сидят, то легко
распространилось суеверное убеждение, что они всё могут, и даже изобрести такое оружие,
какого ещё не придумали в Москве. А уж сделать какие–то мины несчастные, используя
реактивы, бывшие на хоздворе, — отчего же нет? Итак дощечки «минировано»
воспринимались серьёзно.
И ещё придумано было оружие: ящики с толчёным стеклом у входа в каждый барак
(засыпать глаза автоматчикам).
Все бригады сохранились как были, но стали называться взводами, бараки — отрядами,
и назначены были командиры отрядов, подчинённые Военному отделу. Начальником всех
караулов стал Михаил Келлер. По точному графику все угрожаемые места занимали пикеты,
особенно усиленные в ночное время. Учитывая ту особенность мужской психологии, что при
женщине мужчина не побежит и вообще проявит себя храбрее, пикеты составляли
смешанные. А женщин в Кенгире оказалось много не только горластых, но и смелых,
особенно среди украинских девушек, которых и было в женском лагпункте большинство.
Не дожидаясь теперь доброй воли барина, сами начинали снимать оконные решётки с
бараков. Первые два дня, пока хозяева не догадались отключить лагерную электросеть, ещё
работали станки в хоздворе, из прутьев этих решёток сделали множество пик, заостряя и
обтачивая их концы. Вообще, кузня и станочники эти первые дни непрерывно делали
оружие: ножи, алебарды–секиры и сабли, особенно излюбленные блатными (к эфесам
цепляли бубенчики из цветной кожи). У иных появлялись в руках кистени.
Вскинув пики над плечами, пикеты шли занимать свои ночные посты. И женские
взводы, направляемые на ночь в мужскую зону в отведенные для них секции, чтобы по
тревоге высыпать навстречу наступающим (было такое наивное предположение, что палачи
постесняются давить женщин), шли, ощетиненные кончиками пик.
Это всё было бы невозможно, рассыпалось бы от глумления или от похоти, если бы не
было овеяно суровым и чистым воздухом мятежа. Пики и сабли были для нашего века
игрушечные, но не игрушечной была для этих людей тюрьма в прошлом и тюрьма в
будущем. Пики были игрушечные, но хоть их послала судьба! — эту первую возможность
защищать свою волю. В пуританском воздухе ранней революции, когда присутствие
женщины на баррикаде тоже становится оружием, — мужчины и женщины держались
достойно тому и достойно несли свои пики остриями в небо.
Если кто в эти дни и вёл расчёты низменного сладострастия, то — хозяева в голубых
погонах там, за зоной. Их расчёт был, что, предоставленные на неделю сами себе,
заключённые захлебнутся в разврате. Они так и изображали это жителям посёлка, что
заключённые взбунтовались для разврата. (Конечно, чего другого могло недоставать
арестантам в их обеспеченной судьбе?) 457
Главный же расчёт начальства был, что блатные начнут насиловать женщин,
политические вступятся — и пойдёт резня. Но и здесь ошиблись психологи МВД! — и это
стоит нашего удивления тоже. Все свидетельствуют, что воры вели себя, как люди, но не в
их традиционном значении этого слова, а в нашем. Встречно — и политические, и сами
женщины относились к ним подчёркнуто дружелюбно, с доверием. А что скры–тей того —
не относится к нам. Может быть, ворам всё время помнились и кровавые их жертвы в первое
воскресенье.
Если кенгирскому мятежу можно приписать в чём–то силу, то сила была— в единстве.
Не посягали воры и на продовольственный склад, что, для знающих, удивительно не

457 После мятежа хозяева не постеснялись провести повальный медицинский осмотр всех женщин. И,
обнаружив многих с девственностью, изумлялись: как? чего ж ты смотрела? столько дней вместе!..
Они судили о событиях на своём уровне.