Page 82 - Архипелаг ГУЛаг

этот закон признать и предусмотреть. И короли Органов, и тузы Органов, и сами министры в
звёздный назначенный час клали голову под свою же гильотину.
Один косяк увёл за собой Ягода. Вероятно, много тех славных имён, которыми мы ещё
будем восхищаться на Беломорканале, попали в этот косяк, а фамилии их потом
вычёркивались из поэтических строчек.
Второй косяк очень вскоре потянул недолговечный Ежов. Кое–кто из лучших рыцарей
37–го года погиб в той струе (но не надо преувеличивать, далеко–далеко не все лучшие).
Самого Ежова под следствием били, выглядел он жалким. Осиротел при таких посадках и
ГУЛАГ. Например, одновременно с Ежовым сели и начальник ФинУпра ГУЛАГа, и
начальник СанУпра ГУЛАГа, и начальник ВОХРы 49 ГУЛАГа, и даже начальник
ОперЧекОтдела ГУЛАГа — начальник всех лагерных кумовьёв!
И потом был косяк Берии.
А грузный самоуверенный Абакумов споткнулся раньше того, отдельно.
Историки Органов когда–нибудь (если архивы не сгорят) расскажут нам это шаг за
шагом — ив цифрах, и в блеске имён.
А я здесь лишь немного — об истории Рюмина —Абакумова, ставшей мне известной
50
случайно. (Не буду повторять того, что удалось сказать о них в другом месте .)
Возвышенный Абакумовым и приближенный Абакумовым, Рюмин пришёл к нему в
конце 1950 с сенсационным сообщением, что профессор–врач Этингер сознался в
неправильном лечении (с целью умерщвления) Жданова и Щербакова. Абакумов отказался
поверить, просто знал он эту кухню и решил, что Рюмин забирает слишком. (А Рюмин–то
лучше чувствовал, чего хочет Сталин!) Для проверки устроили в тот же вечер перекрестный
допрос Этингеру и вынесли из него разный вывод: Абакумов — что никакого «дела врачей»
нет, Рюмин — что есть. Утром бы проверить ещё раз, но по чудесным особенностям Ночного
Заведения Этингер той же ночью умер!'Тем же утром Рюмин, минуя Абакумова и без его
ведома, позвонил в ЦК и попросил приёма у Сталина! (Яду–маю, не это был его самый
решительный шаг. Решительный, после которого уже голова стояла на кону, был —
накануне не согласиться с Абакумовым, а может быть, ночью убить Этин–гера. Но кто знает
тайны этих Дворов! — а может быть, контакт со Сталиным был и ещё раньше?) Сталин
принял Рюмина, дал ход делу врачей, а Абакумова арестовал. Дальше Рюмин вёл дело
врачей как бы самостоятельно и вопреки даже Берии! (Есть признаки, что перед смертью
Сталина Берия был в угрожаемом положении — и может, через него–то Сталин и был
убран.) Одним из первых шагов нового правительства был отказ от дела врачей. Тогда был
арестован Рюмин (ещё при власти Берии), но Абакумов не освобождён! На Лубянке
вводились новые порядки, и впервые за всё время её существования порог её переступил
прокурор (Д.П.Терехов). Рюмин вёл себя суетливо, угодливо, «я не виноват, зря сижу»,
просился на допрос. По своей манере сосал леденец и на замечание Терехова выплюнул на
ладонь: «Извините». Абакумов, как мы уже упомянули, расхохотался: «Мистификация!»
Терехов показал своё удостоверение на проверку Внутренней тюрьмы МГБ. «Таких можно
сделать пятьсот!» — отмахнулся Абакумов. Его как «патриота ведомства» больше всего
оскорбляло даже не то, что он — сидит, а что покушаются ущемить Органы, которые ничему
на свете не могут быть подчинены! В июле 1954 Рюмин был судим (в Москве) и расстрелян.
А Абакумов продолжал сидеть! На допросе он говорил Терехову: «У тебя слишком красивые
глаза, мне будет жаль тебя расстреливать! Уйди от моего дела, уйди по–хорошему» 51 .

49 ВОХР— Военизированная Охрана, прежде — Внутренняя Охрана Республики.

50 «В круге первом», главы 16–18, 21. — Примеч. Ред.

51 Вообще, Д.П. Терехов — человек незаурядной воли и смелости (суды над крупными сталинистами в
шаткой обстановке требовали её), да и живого ума. Будь хрущёвские реформы последовательней, Терехов мог
бы отличиться в них. Так не состаиваются у нас исторические деятели.