Page 849 - Архипелаг ГУЛаг

попала законно, так, чтоб её брали читать из библиотеки КВЧ. Из библиотек её изъяли.
Изымали её из бандеролей, приходивших кому–то с воли. Тайком, под полой, приносили её
вольняшки, брали с зэков по 5 рублей, а то будто и по 20 (это — хрущёвскими тяжёлыми
рублями! и это — с зэков! но, зная бессовестность прилагерного мира, не удивишься). Зэки
проносили её в лагерь через шмон, как нож; днём прятали, а читали по ночам. В каком–то
североуральском лагере для долговечности сделали ей металлический переплёт.
Да что говорить о зэках, если и на сам прилагерный мир распространился тот же немой,
но всеми принятый запрет. На станции Вис Северной железной дороги вольная Мария
Асеева написала в «Литгазету» одобрительный отзыв на повесть — и то ли в ящик почтовый
бросила, то ли неосторожно оставила на столе, — но через 5 часов после написания отзыва
секретарь парторганизации В.Г. Шишкин обвинял её в политической провокации (и слова–то
находят!) — и тут же она была арестована 522 .
В Тираспольской ИТК–2 заключённый скульптор Л. Недов в своей придурочной
мастерской лепил фигуру заключённого (фото 7), сперва из пластилина. Начальник режима
капитан
Солодянкин обнаружил: «Да ты заключённого делаешь? Кто дал тебе право? Это —
контрреволюция!» Схватил фигурку за ноги, разодрал и на пол швырнул половинки:
«Начитался каких–то Иванов Денисовичей!» (Но дальше не растоптал, и Недов половинки
спрятал.) По жалобе Солодянкина Недов был вызван к начальнику лагеря Бакаеву, но за это
время успел в КВЧ раздобыть несколько газет. «Мы тебя судить будем! Ты настраиваешь
людей против советской власти!» — загремел Бакаев. (А понимают, чего стоит вид зэка!)
«Разрешите сказать, гражданин начальник… Вот Никита Сергеевич говорит… Вот товарищ
Ильичёв…» — «Да он с нами как с равными разговаривает!» — ахнул Бакаев. — Лишь через
полгода Недов отважился снова достать те половинки, склеил их, отлил в баббите и через
вольного отправил фигуру за зону.
Начались по ИТК–2 поиски повести. Был общий генеральный шмон в жилой зоне. Не
нашли. Как–то Недов решил им отомстить: с «Гранит не плавится» Тевекеляна устроился
вечером, будто от комнаты загородясь (при стукачах ребят просил прикрыть), а чтоб в окно
было видно. Быстро стукнули. Вбежали трое надзирателей (а четвёртый извне через окно
смотрел, кому он передаст). Овладели! Унесли в надзирательскую, спрятали в сейф.
Надзиратель Чижик, руки в боки, с огромной связкой ключей: «Нашли книгу! Ну, теперь
тебя посадят!» Но утром офицер посмотрел: «Эх, дураки!.. Верните».
Так читали зэки книгу, «одобренную партией и правительством»!..

* * *

В заявлении советского правительства от декабря 1964 года говорится: «Виновники
чудовищных злодеяний ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не должны
избежать справедливого возмездия… Ни с чем не сравнимы злодеяния фашистских убийц,
стремившихся уничтожить целые народы».
Это — к тому, чтобы в ФРГ не разрешить применять сроков давности по прошествии
двадцати лет.
Только вот самих себя судить не хочется, хотя бы и «стремились уничтожить целые
народы».
У нас много печатается статей о том, как важно наказывать сбежавших
западно–германских преступников. Есть просто специалисты по таким статьям: какая
моральная подготовка должна была быть проведена нацистами, чтобы массовые убийства
показались им естественными и нравственными? Теперь законодатели ищут защиты в том,
что не они же исполняли приговоры. А исполнители— в том, что не они же издавали законы.

522 Чем кончилась история — так и не знаю.