Page 269 - Рассказы

– пустые отверстые могилы; сзади – наполненные, засыпанные могилы. И кучка живых
людей у края видит прошлое: могилы, могилы и могилы. А остановить стену невозможно.
Все мы свалимся в ямы. Все.
Я вспоминаю эту ненаписанную картину и, пока еще стеклянная стена не смела меня в
могилу, хочу признаться в одном чудовищном поступке, совершенном мною в дни моего
детства. Об этом поступке никто не знает, а поступок дикий и для детского возраста
неслыханный: у основания большой желтой скалы, на берегу моря, недалеко от Севастополя,
в пустынном месте – я закопал в песке, я похоронил одного англичанина и одного
француза…
Мир праху вашему – краснобаи и обманщики!
Стеклянная стена движется на меня, но я прикладываю к ней лицо и, сплюснув нос,
вижу оставшееся позади: моего отца, индейца Вапити и негра Башелико. А за ними в
тяжелых прыжках и извивах мощных тел мечутся львы, тигры и гиены.
Это все главные действующие лица той истории, которая окончилась таинственными
похоронами у основания большой скалы на пустынном морском берегу.

* * *

Мои родители жили в Севастополе, чего я никак не мог понять в то время: как можно
было жить в Севастополе, когда существуют Филиппинские острова, южный берег Африки,
пограничные города Мексики, громадные прерии Северной Америки, мыс Доброй Надежды,
реки Оранжевая, Амазонка, Миссисипи и Замбези?..
Меня, десятилетнего пионера в душе, местожительство отца не удовлетворяло.
А занятие? Отец торговал чаем, мукой, свечами, овсом и сахаром.
Конечно, я ничего не имел против торговли… но вопрос: чем торговать? Я допускал
торговлю кошенилью, слоновой костью, вымененной у туземцев на безделушки, золотым
песком, хинной коркой, драгоценным розовым деревом, сахарным тростником… Я
признавал даже такое опасное занятие, как торговля черным деревом (негроторговцы так
называют негров).
Но мыло! Но свечи! Но пилёный сахар!
Проза жизни тяготила меня. Я уходил на несколько верст от города и, пролеживая
целыми днями на пустынном берегу моря, у подножия одинокой скалы, мечтал…
Пиратское судно решило пристать к этому месту, чтобы закопать награбленное
сокровище: скованный железом сундук, полный старинных испанских дублонов, гиней,
золотых бразильских и мексиканских монет и разной золотой, осыпанной драгоценными
камнями утвари…
Грубые голоса, загорелые лица, хриплый смех и ром, ром без конца…
Я, спрятавшись в одному мне известном углублении на верхушке скалы, молча слежу
за всем происходящим: мускулистые руки энергично роют песок, опускают в яму тяжелый
сундук, засыпают его и, сделав на скале таинственную отметку, уезжают на новые грабежи и
приключения. Одну минуту я колеблюсь: не примазаться ли к ним? Хорошо поездить вместе,
погреться под жарким экваториальным солнцем, пограбить мимо идущих «купцов»,
сцепиться на абордаж с английским бригом, дорого продавая свою жизнь, потому что
встреча с англичанами – верный галстук на шею.
С другой стороны, можно к пиратам и не примазываться. Другая комбинация не менее
заманчива: вырыть сундук с дублонами, притащить к отцу, а потом купить на «вырученные
деньги» фургон, в которых ездят южно-африканские боэры, оружия, припасов, нанять
нескольких охотников для компании да и двинуться на африканские алмазные поля.
Положим, отец и мать забракуют Африку! Но Боже ты мой! Остается прекрасная
Северная Америка с бизонами, бесконечными прериями, мексиканскими вакеро и
раскрашенными индейцами. Ради такой благодати стоило бы рискнуть скальпами – ха-ха!
Солнце накаливает морской песок у моих ног, тени постепенно удлиняются, а я,