Page 363 - Рассказы

видел такого рода купцов: около корзиночки, сооруженной из щепочек и наполненной двумя
крохотными жалкими полудохлыми рыбками, сидит продавец и пронзительным голосом
выкликает свой товар. Сколько могут стоить эти рыбки величиной с ладонь – в Неаполе, в
этом рыбном царстве? Нужно добавить, что грязная простоволосая женщина, которая
закупит оптом весь запас этого товара, будет торговаться до седьмого пота, хватая
несчастных рыбок, подбрасывая их, перевертывая, нюхая и, вообще, стараясь выжать из
флегматичного купца все, что можно.
Большинство неаполитанских промышленников – это «купец, продающий пару рыбок».
Часто мы встречали целую длинную процессию: два дюжих итальянца везут
крохотную тележку, на которой стоит обыкновенная шарманка. Третий, мускулистый
мужчина, гордо идет сбоку, положив одну руку на шарманку (очевидно, это настоящий
владелец ее), а еще два здоровяка подталкивают тележку сзади.
В сущности, эту тележку могла бы повезти вскачь обыкновенная кошка; но пять верзил
присосались к шарманке, как пиявки, и каждый всеми силами старается доказать, что он
честным трудом зарабатывает свой хлеб.
Шарманка останавливается… Двое начинают вертеть ручку, меняясь с видом полного
изнеможения каждые две минуты; один горланит какое-нибудь «sole mio», а остальные двое
энергично собирают у слушателей деньги.
Соберут копеек десять, покроют чехлом шарманочку и поплетутся дальше,
придерживая, подпихивая и таща тележку, точно русские многострадальные бурлаки по
берегу Волги баржу тянут.
Ленивые… Если у итальянца чешется затылок, он не почешет его до того случая, когда
встретится со знакомым и снимет шляпу; тогда заодно и почешется.
Вся нечеловеческая энергия целиком, как в громадных коллекторах, собралась в
продавцах открыток и разносчиках газет.
Только в Неаполе возможен такой прямо-таки невероятный способ распространения
газет.
Газетчик, опережая вас, вдруг ловко подбрасывает вам под ноги какую-нибудь
«Миланскую газету» или «Popolo Romano» с таким расчетом, чтобы вы с разгону наступили
ногой на газету… Тогда газетчик поднимает крик и взыскивает деньги за якобы
испорченную вашей ногой газету.
Добродушные туземцы, зная этот способ, остерегаются и ставят ногу с разбором, а
форестьеры всегда попадаются.
Никаким промыслом не брезгуют оборванные юнцы, если можно получить несколько
чентезимов.
Один итальянский мальчишка, пробегая мимо меня, вдруг остановился и указал мне на
проходившего жирного патера.
– Ну? Что?
– Патер.
– Прекрасно. Что же дальше?
– Это патер. Господин мне даст что-нибудь?
– За что?!
– За то, что я указал господину патера.
Таких указателей патеров в Неаполе несметное количество.
Едва мы приехали и, оставив вещи в гостинице, отправились купаться, как перед нами
выросла фигура молодца самого подозрительного вида, с грязными руками и бегающими
вороватыми глазами.
Этот человек на все время нашего пребывания в Неаполе сделался нашей тенью,
нашим эхом, нашим вторым я.
Увидев, что он отделился от группы людей не менее подозрительных, мы
инстинктивно сдвинулись ближе и вынули руки из карманов, но грязный парень сказал:
– Господа путешественники! Я могу предложить себя в качестве гида. Хорошо знаю