Page 61 - Белая гвардия

— Господин полковник, — задушевно сказал Мышлаевский, — Петлюре достанется
цейхгауз, орудия и главное, — Мышлаевский указал рукою в дверь, где в вестибюле над
пролетом виднелась голова Александра.
— Достанется, — вежливо подтвердил полковник.

— Ну как же, господин полковник?..
Малышев повернулся к Мышлаевскому, глядя на него внимательно, сказал следующее:

— Господин поручик, Петлюре через три часа достанутся сотни живых жизней, и
единственно, о чем я жалею, что я ценой своей жизни и даже вашей, еще более дорогой,
конечно, их гибели приостановить не могу. О портретах, пушках и винтовках попрошу
вас более со мною не говорить.
— Господин полковник, — сказал Студзинский, остановившись перед Малышевым, — от
моего лица и от лица офицеров, которых я толкнул на безобразную выходку, прошу вас
принять наши извинения.

— Принимаю, — вежливо ответил полковник.

Когда над Городом начал расходиться утренний туман, тупорылые мортиры стояли у
Александровского плаца без замков, винтовки и пулеметы, развинченные и
разломанные, были разбросаны в тайниках чердака. В снегу, в ямах и в тайниках
подвалов были разбросаны груды патронов, и шары больше не источали света в зале и
коридорах. Белый щит с выключателями разломали штыками юнкера под командой
Мышлаевского.

В окнах было совершенно сине. И в синеве на площадке оставались двое, уходящие
последними — Мышлаевский и Карась.
— Предупредил ли Алексея командир? — озабоченно спросил Мышлаевский Карася.

— Конечно, командир предупредил, ты ж видишь, что он не явился? — ответил Карась.
— К Турбиным не попадем сегодня днем?

— Нет уж, днем нельзя, придется закапывать… то да се. Едем к себе на квартиру.
В окнах было сине, а на дворе уже беловато, и вставал и расходился туман.