Page 120 - Чевенгур
P. 120

труб и гудок бегущего паровоза — в глухоте рождающих тихие травы полей.
                     Луй обогнул бы губернию и не занес бы письма, если б губернский город не стоял на
               пути в Петроград и на берег Балтийского моря: с того берега  — от холода пустых равнин
               революции  —  уходили  корабли  в  темноту  морей,  чтобы  завоевать  впоследствии  теплые
               буржуазные страны.
                     Гопнер  в  этот  час  спускался  с  городской  горы  к  реке  Польному  Айдару  и  видел
               мощеную  дорогу,  проложенную  сквозь  степь  в  продовольственные  слободы.  По  этой  же
               дороге шел невидимый отсюда Луй и воображал балтийский флот в холодном море. Гопнер
               перешел  мост  и  сел  на  другом  берегу  ловить  рыбу.  Он  нанизал  на  крючок  живого
               мучающегося  червя,  бросил  леску  и  засмотрелся  в  тихое  пошевеливание  утекающей  реки;
               прохлада воды и запах сырых трав возбуждали в Гопнере дыхание и мысль; он слушал молву
               реки и думал  о мирной жизни, о счастье за горизонтом земли, куда плывут реки, а его не
               берут,  и  постепенно  опускал  сухую  голову  во  влажные  травы,  переходя  из  своего
               мысленного  покоя  в  сон.  На  крючок  удочки  попалась  небольшая  рыбка  —  молодой
               подлещик; четыре часа рвался подлещик скрыться в глубокие свободные воды, и кровь его
               губ, с вонзенным крючком, смешалась с кровяным соком червя; подлещик устал метаться и
               для  своей  силы  проглотил  кусочек  червя,  а  затем  снова  стал  дергать  за  режущее  едкое
               железо, чтобы вынуть из себя крючок вместе с хрящом губы.
                     Луй с высоты мощеной дамбы увидел, как спит на берегу худой усталый человек, а у
               ног  его  само  собой  шевелится  удилище.  Луй  подошел  к  человеку  и  вытащил  удочку  с
               подлещиком;  подлещик  затих  в  руке  пешехода,  открыл  жабры  и  начал  кончаться  от
               испуганного утомления.
                     — Товарищ, — сказал спящему Луй. — Получай рыбу! Спит на целом свете!
                     Гопнер  открыл  налившиеся  питательной  кровью  глаза  и  соображал  о  появившемся
               человеке. Пешеход присел закурить и поглядеть на постройки противоположного города.
                     — Чего-то я во сне долго рассматривал, так и не докончил,
                     — заговорил Гопнер. — Проснулся, а ты стоишь, как исполнение желаний…
                     Гопнер почесал свое голодное обросшее горло и почувствовал уныние: во сне погибли
               его хорошие размышления, и даже река не могла напомнить о них.
                     — Эх, будь ты проклят — разбудил, — раздражился Гопнер,
                     — опять мне будет скучно!
                     — Река  течет,  ветер  дует,  рыба  плывет, —  протяжно  и  спокойно  начал  Луй, —  а  ты
               сидишь и ржавеешь от горя! Ты двинься куда-нибудь, в тебя ветер надышит думу  — и ты
               узнаешь что-нибудь.
                     Гопнер не ответил: чего отвечать каждому прохожему, что он понимает в коммунизме,
               крестьянский отходник?
                     — Ты не слыхал, в каком дворе товарищ Александр Дванов живет? — спросил Луй про
               свое попутное дело.
                     Гопнер взял у пришедшего рыбу из рук и бросил ее в воду, — может, отдышится! —
               объяснил он.
                     — Теперь  не  отживеет! —  усомнился  Луй. —  Надо  бы  мне  того  товарища  в  глаза
               повидать…
                     — Чего тебе его видать, когда я увижу! — неопределенно сказал Гопнер. — Уважаешь,
               что ль, его?
                     — За одно прозвание не уважают, а делов его я не знаю! Наши товарищи говорили, что
               в Чевенгуре он немедленно необходим…
                     — А что там за дело?
                     — Там товарищ Копенкин написал, что коммунизм и обратно…
                     Гопнер изучающе поглядел на Луя, как на машину, требующую капитального ремонта;
               он понял, что капитализм сделал в подобных людях измождение ума.
                     — У вас же нет квалификации и сознания, будь вы прокляты!
                     — произнес Гопнер. — Какой же может сделаться коммунизм?
   115   116   117   118   119   120   121   122   123   124   125