Page 117 - Чевенгур
P. 117

больше нас не угнетало.
                     — Имущество  возьми  себе, —  указал  Чепурный. —  Пролетариат  сам  руки  целыми
               имеет. Чего ты в такой час по буржуазным сундукам тоскуешь, скажи пожалуйста! Пиши
               приказ.
                     Прокофий  кратко  сформулировал  будущее  для  чевенгурской  буржуазии  и  передал
               исписанную бумагу Пиюсе; тот должен по памяти прибавить к приказу фамильный список
               имущих.
                     Чепурный  прочитал,  что  Советская  власть  предоставляет  буржуазии  все  бесконечное
               небо, оборудованное звездами и светилами на предмет организации там вечного блаженства;
               что  же  касается  земли,  фундаментальных  построек  и  домашнего  инвентаря,  то  таковые
               остаются  внизу  —  в  обмен  на  небо  —  всецело  в  руках  пролетариата  и  трудового
               крестьянства.
                     В  конце  приказа  указывался  срок  второго  пришествия,  которое  в  организованном
               безболезненном порядке уведет буржуазию в загробную жизнь.
                     Часом  явки  буржуазии  на  соборную  площадь  назначалась  полночь  на  четверг,  а
               основанием приказа считался бюллетень метеорологического губбюро.
                     Прокофия  давно  увлекала  внушительная  темная  сложность губернских  бумаг,  и он  с
               улыбкой сладострастия перелагал их слог для уездного масштаба.
                     Пиюся  ничего  не  понял  в  приказе,  а  Чепурный  понюхал  табак  и  поинтересовался
               одним,  почему  Прокофий  назначил  второе  пришествие  на  четверг,  а  не  на  сегодня  —  в
               понедельник.
                     — В среду пост — они тише приготовятся! — объяснил Прокофий. — А затем сегодня
               и завтра ожидается пасмурная погода, — у меня же сводки о погоде есть!
                     — Напрасная  льгота, —  упрекнул  Чепурный,  но  на  ускорении  второго  пришествия
               особо не настаивал.
                     Прокофий же, совместно с Клавдюшей, обошел все дома имущих граждан и попутно
               реквизировал  у  них  негромоздкие  ручные  предметы:  браслеты, шелковые  платки,  золотые
               царские медали, девичью пудру и прочее. Клавдюша складывала вещи в свой сундучок,  а
               Прокофий устно обещал буржуям дальнейшую просрочку жизни, лишь бы увеличился доход
               республики; буржуи стояли посреди пола и покорно благодарили. Вплоть до ночи на четверг
               Прокофий  не  мог  освободиться  и  жалел,  что  не  назначил  второго  пришествия  в  ночь  на
               субботу.
                     Чепурный  не  боялся,  что  у  Прокофия  очутилось  много  добра:  к  пролетарию  оно  не
               пристанет, потому что платки и пудра изведутся на голове бесследно для сознания.
                     В ночь на четверг соборную площадь заняла чевенгурская буржуазия, пришедшая еще
               с  вечера.  Пиюся  оцепил  район  площади  красноармейцами,  а  внутрь  буржуазной  публики
               ввел  худых  чекистов.  По  списку  не  явилось  только  трое  буржуев  —  двое  из  них  были
               задавлены собственными домами, а третий умер от старости лет. Пиюся сейчас же послал
               двух  чекистов  проверить  —  отчего обвалились  дома,  а  сам  занялся  установкой  буржуев  в
               строгий ряд. Буржуи принесли с собой узелки и сундучки — с мылом, полотенцами, бельем,
               белыми пышками и семейной поминальной книжкой. Пиюся все это просмотрел у каждого,
               обратив пристальное внимание на поминальную книжку.
                     — Прочти, — попросил он одного чекиста.
                     Тот прочитал:
                     — «О  упокоении  рабов  божьих:  Евдокии,  Марфы,  Фирса,  Поликарпа,  Василия,
               Константина, Макария и всех сродственников.
                     О  здравии  —  Агриппины,  Марии,  Косьмы,  Игнатия,  Петра,  Иоанна,  Анастасии  со
               чадами и всех сродственников и болящего Андрея».
                     — Со чадами? — переспросил Пиюся.
                     — С ними! — подтвердил чекист.
                     За чертой красноармейцев стояли жены буржуев и рыдали в ночном воздухе.
                     — Устрани этих приспешниц! — приказал Пиюся. — Тут сочады не нужны!
   112   113   114   115   116   117   118   119   120   121   122