Page 116 - Чевенгур
P. 116

городе густой мелкой буржуазии. И тут он начал мучиться всем телом  — для коммунизма
               почва в Чевенгуре оказалась слишком узка и засорена имуществом и имущими людьми; а
               надо было немедленно определить коммунизм на живую базу, но жилье спокон века занято
               странными людьми, от которых пахло воском. Чепурный нарочно уходил в поле и глядел на
               свежие открытые  места  —  не  начать  ли  коммунизм именно  там?  Но отказывался,  так  как
               тогда  должны  пропасть  для  пролетариата  и  деревенской  бедноты  чевенгурские  здания  и
               утварь,  созданные  угнетенными  руками.  Он  знал  и  видел,  насколько  чевенгурскую
               буржуазию  томит  ожидание  второго  пришествия,  и  лично  ничего  не  имел  против  него.
               Пробыв  председателем  ревкома  месяца  два,  Чепурный  замучился  —  буржуазия  живет,
               коммунизма  нет,  а  в  будущее  ведет,  как  говорилось  в  губернских  циркулярах,  ряд
               последовательно-наступательных  переходных  ступеней,  в  которых  Чепурный  чувством
               подозревал обман масс.
                     Сначала он назначил комиссию, и та комиссия говорила Чепурному про необходимость
               второго пришествия, но Чепурный тогда промолчал, а втайне решил оставить буржуазную
               мелочь,  чтоб  всемирной  революции  было  чем  заняться.  А  потом  Чепурный  захотел
               отмучиться и вызвал председателя чрезвычайки Пиюсю.
                     — Очисть мне город от гнетущего элемента! — приказал Чепурный.
                     — Можно, — послушался Пиюся. Он собрался перебить в Чевенгуре всех жителей, с
               чем облегченно согласился Чепурный.
                     — Ты понимаешь — это будет добрей! — уговаривал он Пиюсю. — Иначе, брат, весь
               народ помрет на переходных ступенях. И потом, буржуи теперь все равно не люди: я читал,
               что человек как родился от обезьяны, так ее и убил. Вот ты и вспомни: раз есть пролетариат,
               то к чему ж буржуазия? Это прямо некрасиво!
                     Пиюся  был  знаком  с  буржуазией  лично:  он  помнил  чевенгурские  улицы  и  ясно
               представлял  себе  наружность  каждого  домовладельца:  Щекотова,  Комягина,  Пихлера,
               Знобилина, Щапова, Завын-Дувайло, Перекрутченко, Сюсюкалова и всех их соседей. Кроме
               того,  Пиюся  знал  их  способ  жизни  и  пропитания  и  согласен  был  убить  любого  из  них
               вручную,  даже  без  применения  оружия.  Со  дня  своего  назначения  председателем
               чрезвычайки он не имел душевного покоя и все время раздражался: ведь ежедневно мелкая
               буржуазия  ела  советский  хлеб,  жила  в  его  домах  (Пиюся  до  этого  работал  двадцать  лет
               каменным  кладчиком)  и  находилась  поперек  революции  тихой  стервой.  Самые  пожилые
               щербатые  личности  буржуев  превращали  терпеливого  Пиюсю  в  уличного  бойца:  при
               встречах со Щаповым, Знобилиным и Завын-Дувайло Пиюся не один раз бил их кулаками, а
               те молча утирались, переносили обиду и надеялись на будущее; другие буржуи Пиюсе не
               попадались,  заходить  же  к  ним  нарочно  в  дома  Пиюся  не  хотел,  так  как  от  частых
               раздражений у него становилось душно на душе.
                     Однако секретарь уика Прокофий Дванов не согласился подворно и явочным порядком
               истребить буржуазию. Он сказал, что это надо сделать более теоретично.
                     — Ну, как же — сформулируй! — предложил ему Чепурный.
                     Прокофий в размышлении закинул назад свои эсеровские задумчивые волосы.
                     — На основе ихнего же предрассудка! — постепенно формулировал Прокофий.
                     — Чувствую! — не понимая, собирался думать Чепурный.
                     — На  основе  второго  пришествия! —  с  точностью  выразился  Прокофий. —  Они  его
               сами хотят, пускай и получают — мы будем не виноваты.
                     Чепурный, напротив, принял обвинение.
                     — Как так не виноваты, скажи пожалуйста! Раз мы революция, то мы кругом виноваты!
               А если ты формулируешь для своего прощения, то пошел прочь!
                     Прокофий, как всякий умный человек, имел хладнокровие.
                     — Совершенно  необходимо,  товарищ  Чепурный,  объявить  официально  второе
               пришествие. И на его базе очистить город для пролетарской оседлости.
                     — Ну, а мы-то будем тут действовать? — спросил Чепурный.
                     — В общем — да! Только нужно потом домашнее имущество распределить, чтобы оно
   111   112   113   114   115   116   117   118   119   120   121