Page 129 - Чевенгур
P. 129

Пиюся молча вздыхал от тяжести своей темноты. Другие большевики тоже никогда не
               спорили  с  Прокофием:  для  них  все  слова  были  бредом  одного  человека,  а  не  массовым
               делом.
                     — Это,  Прош,  все  прилично,  что  ты  говоришь, —  тактично  и  мягко  отвергал
               Чепурный, —  только  скажи  мне,  пожалуйста,  не  уморимся  ли  мы  сами  от  долгого  хода
               революционности?  Я  же  первый,  может,  изгажусь  и  сотрусь  от  сохранения  власти:  долго
               ведь нельзя быть лучше всех!
                     — Как хотите, товарищ Чепурный! — с твердой кротостью соглашался Прокофий.
                     Чепурный смутно понимал и терпел в себе бушующие чувства.
                     — Да не как я хочу, товарищ Дванов, а как вы все хотите, как Ленин хочет и как Маркс
               думал день и ночь!.. Давайте дело делать — очищать Чевенгур от остатков буржуев…
                     — Отлично, —  сказал  Прокофий, —  проект  обязательного  постановления  я  уже
               заготовил…
                     — Не  постановления,  а  приказа, —  поправил,  чтобы  было  тверже,  Чепурный, —
               постановлять будем затем, а сейчас надо класть.
                     — Опубликуем  как  приказ, —  вновь  согласился  Прокофий. —  Кладите  резолюцию,
               товарищ Чепурный.
                     — Не буду, — отказался Чепурный, — словом тебе сказал — и конец.
                     Но остатки чевенгурской буржуазии не послушались словесной резолюции — приказа,
               приклеенного мукой к заборам, ставням и плетням. Коренные жители Чевенгура думали, что
               вот-вот  и  все  кончится:  не  может  же  долго  продолжаться  то,  чего  никогда  не  было.
               Чепурный  прождал  ухода  остатков  буржуазии  двадцать  четыре  часа  и  пошел  с  Пиюсей
               выгонять  людей  из  домов.  Пиюся  входил  в  любой  очередной  дом,  отыскивал  самого
               возмужалого буржуя и молча ударял его по скуле.
                     — Читал приказ?
                     — Читал,  товарищ, —  смирно отвечал  буржуй. —  Проверьте  мои  документы  —  я не
               буржуй,  а  бывший  советский  служащий,  я  подлежу  приему  в  учреждения  по  первому
               требованию…
                     Чепурный брал его бумажку:
                     «Дано сие тов. Прокопенко Р. Т. в том, что он сего числа сокращен из должности зам.
               коменданта  запасной  хлебофуражной  базы  Эвакопункта  и  по  советскому  состоянию  и
               движению образов мыслей принадлежит к революционно-благонадежным элементам. За нач.
               эвакопункта П. Дванов».
                     — Чего там? — ожидал Пиюся.
                     Чепурный разорвал бумажку.
                     — Выселяй его. Мы всю буржуазию удостоверили.
                     — Да  как  же  так,  товарищи? —  сбивал  Прокопенко  на  милость. —  Ведь  у  меня
               удостоверение  на  руках  —  я  советский  служащий,  я  даже  с  белыми  не  уходил,  а  все
               уходили…
                     — Уйдешь  ты  куда  —  у  тебя  свой  дом  здесь! —  разъяснил  Пиюся  Прокопенке  его
               поведение и дал ему любя по уху.
                     — Займись,  в  общем,  сделай  мне  город  пустым, —  окончательно  посоветовал
               Чепурный  Пиюсе,  а  сам  ушел,  чтобы  больше  не  волноваться  и  успеть  приготовиться  к
               коммунизму. Но не сразу далось Пиюсе изгнание буржуев. Сначала он работал в одиночку
               —  сам  бил  остатки  имущих,  сам  устанавливал  им  норму  вещей  и  еды,  которую  остаткам
               буржуев разрешалось взять в путь, и сам же упаковывал вещи в узлы; но к вечеру Пиюся
               настолько утомился, что уже не бил жителей в очередных дворах, а только молча паковал им
               вещи.  «Так  я  весь  разложусь!»  —  испугался  Пиюся  и  пошел  искать  себе  подручных
               коммунистов.
                     Однако и целый отряд большевиков не мог управиться с остаточными капиталистами в
               двадцать четыре часа. Некоторые капиталисты просили, чтобы их наняла Советская власть
               себе в батраки — без пайка и без жалованья, а другие умоляли позволить им жить в прошлых
   124   125   126   127   128   129   130   131   132   133   134