Page 134 - Чевенгур
P. 134

там греметь пошел, людей будить!
                     — Да оно же теперь легкое стало, товарищ Пиюся! — сказал Кирей и унес ведро на его
               постоянное место — в чулан.
                     Постройки  в  Чевенгуре  имели  вековую  прочность,  под  стать  жизни  тамошнего
               человека, который был настолько верен своим чувствам и интересам, что переутомлялся от
               служения им и старился от накопления имущества.
                     Зато впоследствии трудно пришлось пролетариям перемещать вручную такие плотные
               обжитые  постройки,  потому  что  нижние  венцы  домов,  положенные  без  фундамента,  уже
               дали  свое  корневое  прорастание  в  глубокую  почву.  Поэтому  городская  площадь  —  после
               передвижки домов при Чепурном и социализме — похожа была на пахоту: деревянные дома
               пролетарии  рвали  с  корнем  и  корни  волокли  не  считаясь.  И  Чепурный  в  те  трудные  дни
               субботников  жалел,  что  изгнал  с  истреблением  класс  остаточной  сволочи:  она  бы,  та
               сволочь, и могла сдвинуть проросшие дома, вместо достаточно измученного пролетариата.
               Но в первые дни социализма в Чевенгуре Чепурный не знал, что пролетариату потребуется
               вспомогательная  чернорабочая  сила.  В  самый  же  первый  день  социализма  Чепурный
               проснулся настолько обнадеженным раньше его вставшим солнцем и общим видом целого
               готового Чевенгура, что попросил Прокофия сейчас же идти куда-нибудь и звать бедных в
               Чевенгур.
                     — Ступай, Прош, — тихо обратился Чепурный, — а то мы редкие и скоро заскучаем
               без товарищества.
                     Прокофий подтвердил мнение Чепурного:
                     — Ясно, товарищ Чепурный, надо звать: социализм — массовое дело… А еще никого
               не звать?
                     — Зови всяких прочих, — закончил свое указание Чепурный.
                     — Возьми себе Пиюсю и вали по дороге вдаль — увидишь бедного, веди его к нам в
               товарищи.
                     — А прочего? — спросил Прокофий.
                     — И прочего веди. Социализм у нас факт.
                     — Всякий факт без поддержки масс имеет свою неустойчивость, товарищ Чепурный.
                     Чепурный это понял.
                     — А я ж тебе и говорю, что нам скучно будет, — разве это социализм? Чего ты мне
               доказываешь, когда я сам чувствую!
                     Прокофий  на  это  не  возразил  и  сейчас  же  пошел  отыскивать  себе  транспорт,  чтобы
               ехать  за  пролетариатом.  К  полудню  он  отыскал  в  окружных  степях  бродячую  лошадь  и
               запряг  ее  при  помощи  Пиюси  в  фаэтон.  К  вечеру,  положив  в  экипаж  довольствия  на  две
               недели,  Прокофий  двинулся  в  остальную  страну  —  за  околицу  Чевенгура;  сам  он  сидел
               внутри фаэтона и рассматривал карту генерального межевания — куда ему ехать, а Пиюся
               правил отвыкшей ездить лошадью. Девять большевиков шли за фаэтоном и смотрели, как он
               едет, потому что это было в первый раз при социализме и колеса могли бы не послушаться.
                     — Прош, —  крикнул  на  прощание  Чепурный. —  Ты  там  гляди  умней, —  веди  нам
               точный элемент, а мы город удержим.
                     — Ого! — обиделся Прокофий. — Что я: пролетариата не видал?
                     Пожилой  большевик  Жеев,  потолстевший  благодаря  гражданской  войне,  подошел  к
               фаэтону и поцеловал Прокофия в его засохшие губы.
                     — Проша, — сказал он, — не забудь и женчин отыскать, хоть бы нищенок. Они, брат,
               для нежности нам надобны, а то видишь — я тебя поцеловал.
                     — Это  пока  отставить, —  определил  Чепурный. —  В  женщине  ты  уважаешь  не
               товарища,  а  окружающую  стихию…  Веди,  Прош,  не  по  желанию,  а  по  социальному
               признаку. Если баба будет товарищем — зови ее, пожалуйста, а если обратно, то гони прочь
               в степь!
                     Жеев  не  стал  подтверждать  своего  желания,  так  как  все  равно  социализм  сбылся  и
               женщины  в  нем  обнаружатся,  хотя  бы  как  тайные  товарищи.  Но  Чепурный  и  сам  не  мог
   129   130   131   132   133   134   135   136   137   138   139