Page 44 - Чевенгур

— Завтра либо бандиты опять поскачут! — жуя, сказал Поганкин и хлопнул ложкой по
лбу одного мальчика: тот вытащил сразу кусок картошки.
— Отчего бандиты? — хотел узнать Дванов.
— На дворе вызвездило — дорога поусадистей пойдет! У нас тут как грязь — так мир,
как дорога провянет — так война начинается!
Поганкин положил ложку и хотел рыгнуть, но у него не вышло.
— Теперча хватай! — разрешил он детям.
Те полезли на захват остатков в чашке.
— От такого довольствия цельный год не икаю! — серьезно сообщил Дванову
Поганкин. — А бывало, пообедаешь, так до самой вечерни от икоты родителей поминаешь!
Вкус был!
Дванов укладывался, чтобы уснуть и поскорее достигнуть завтрашнего дня. Завтра он
пойдет к железной дороге, чтобы возвратиться домой.
— Наверно, скучно вам живется? — спросил Дванов, уже успокаиваясь для сна.
Поганкин согласился:
— Да то, ништ, весело! В деревне везде скучно. Оттого и народ-то лишний плодится,
что скучно. Ништ, стал бы кажный женщину мучить, ежели б другое занятье было?
— А вы бы переселялись на верхние жирные земли! — догадался Дванов. — Там
можно жить с достатком, от этого веселей будет.
Поганкин задумался.
— Куды там — разве стронешься с таким карогодом?.. Ребята, идите отпузырьтесь на
ночь…
— А чего же? — испытывал Дванов. — А то у вас отнимут ту землю обратно.
— Это как же? Аль распоряженье вышло?
— Вышло, — сказал Дванов. — Что ж зря пропадает лучшая земля? Целая революция
шла из-за земли, вам ее дали, а она почти не рожает. Теперь ее пришлым поселенцам будут
отдавать — те верхом на нее сядут… Нароют колодцев, заведут на суходолах хутора —
земля и разродится. А вы только в гости ездите в степь…
Поганкин весь озаботился, Дванов нашел его страх.
— Земля-то там уж дюже хороша! — позавидовал Поганкин своей собственности. —
Что хошь родит. Нюжли Советская власть по усердию судит?
— Конечно, — улыбался Дванов в темноте. — Ведь поселенцы придут, такие же
крестьяне. Но раз они лучше владеют землей, то им ее и отдадут. Советская власть урожай
любит.
— Это-то хоть верно, — загорюнился Поганкин. — Ей тогда удобней разверсткой
крыть!
— Разверстку скоро запретят, — выдумывал Дванов. — Как война догорит, так ее и не
будет.
— Да мужики тоже так говорят, — соглашался Поганкин. — Ай кто стерпит муку
такую нестерпимую! Ни в одной державе так не полагается… Либо правда в степь-то уйти
полезней?
— Уходи, конечно, — налегал Дванов. — Набери хозяев десять и трогайся…
После Поганкин долго разговаривал с Варей и с болящей женой о переселении —
Дванов им дал целую душевную мечту.
Утром Дванов ел в сельсовете пшенную кашу и снова видел бога. Бог отказался от
каши: что мне делать с нею, сказал он, если съем, то навсегда все равно не наемся.
В подводе Совет Дванову отказал, и бог указал ему дорогу на слободу Каверино,
откуда до железной дороги двадцать верст.
— Попомни меня, — сказал бог и опечалился взором. — Вот мы навсегда расходимся,
и как это грустно — никто не поймет. Из двух человек остается по одному! Но упомни, что
один человек растет от дружбы другого, а я расту из одной глины своей души.
— Поэтому ты есть бог? — спросил Дванов.