Page 118 - Собрание рассказов
P. 118

И это было по справедливости, ведь комната и так целую неделю из-за меня пустовала.
               Само собой, я тогда стал за нее платить, но Дэнни не приехал. и я подумал, может, с ним
               чего случилось, зима-то суровая и все такое, а сестре деньги были нужней, чем Дэнни на
               билет  во Флориду,  или.  может, она  просто  думала,  что он  еще мальчишка.  Ну,  через  три
               месяца  я  сказал  хозяйке,  что  комната  мне  без  надобности.  Каждые  три-четыре  месяца
               приходило письмо от сестриной соседки, она писала, что всякое воскресенье, поутру, сестра
               вместе  с  другими  уборщицами  ходит  к  мистеру  Пинкскому  и  вносит  пятьдесят  центов.  А
               через  пятьдесят  две  недели  мистер  Пинкский  приготовил  гроб,  и  к  нему  была  прибита
               стальная пластинка, на которой значилось полностью: «Миссис Маргарет Нунен Гайон».
                     Первый  гроб  был  дешевый,  просто  деревянный  ящик,  но,  когда  она  сделала  еще
               пятьдесят  два  взноса  по  полдоллара,  он  снял  пластинку  и  прибил  ее  к  другому  гробу,
               получше,  дал  ей  самой  выбрать,  ежели  она  умрет  в  том  году.  А  когда  она  в  третий  раз
               сделала пятьдесят два взноса, он дал ей выбрать гроб еще лучше, и на следующий год еще
               один, с золочеными ручками. Позволил войти поглядеть и взять с собой всякого, кто хочет
               увидеть гроб со стальной пластинкой, на которой полностью значились ее имя и фамилия.
               Даже  в  четыре  утра  он  спускался  в  ночной  рубахе,  отпирал  дверь,  зажигал  свет,  впускал
               сестру и других уборщиц, они входили и глядели на гроб.
                     С  каждым  годом  гроб,  по  уговору,  становился  все  лучше,  мистер  Пинкский  с
               карандашом и бумагой высчитывал  и доказывал другим  уборщицам, что вскорости сестра
               выплатит за гроб всю стоимость, и тогда ей останется уплатить только за золоченые ручки да
               за саван. Он ей и саван тоже дал выбрать, какой она хотела, а когда соседка написала мне
               еще одно письмо, сестра вложила в конверт кусочек савана и нарисовала ручки. Рисовала она
               сама, только с карандашом ей так и не удалось сладить, она всегда говорила, что черенок
               слишком  маленький,  ухватиться  не  за  что,  хоть  она  и  читала  церковный  еженедельник,
               который ей священник давал, но говорила, что тут ее господь сподобил и просветил.
                     — Неужто и впрямь? — спросил молодой. — Вот черт, курить до того охота, ни о чем
               другом думать не могу.
                     — Да. И кусочек савана. Но я в этом мало чего смыслю и мог подтвердить только, что
               сестре он очень к лицу, а ей было приятно, что мистер Пинкский позволял приводить других
               уборщиц взглянуть на отделку и присоветовать, какая лучше. Потому как мистер Пинкский
               сказал, что доверяет ей и не думает, что она возьмет да помрет прежде срока, чтоб нанести
               ущерб его делу, как некоторые, а он с нее лишнего цента не возьмет, не то что страховые
               компании.  Ей  только  и  надо  было  заходить  каждое  воскресенье  к  нему  да  выкладывать
               полдоллара.
                     — Неужто и впрямь? — сказал молодой. — Сейчас он, небось, уж в работном доме.
                     — Чего? — Старик посмотрел на молодого, и лицо его словно окаменело. — Кто это
               сейчас в работном доме?

                                                              IV

                     — А Дэнни в ту пору где был? Все работал по уговору?
                     — Да. Он не отлынивал, когда удавалось найти работу. Но голова у него была горячая,
               по молодости лет, и он никого не имел, кроме вдовой матери, рос без отца, который мог бы
               вразумить его, как надо ладить с людьми в этой жизни. Потому я и хотел взять его к себе, во
               Флориду.
                     Лицо  у  старика  уже  не  было  каменное;  он  снова  оживился  и  продолжал  рассказ  с
               каким-то  естественным,  безоглядным  восторгом,  словно  застоявшийся  и  давным-давно
               запаленный конь, которого вдруг выпустили на волю.
                     — Это и было мне досадно. Я тогда уже выслал ему деньги на билет до Джексонвилла,
               но  об  нем  не  было  ни  слуху,  ни  духу,  и  я  подумал,  что,  может,  эти  деньги  сестре
               понадобились,  зима-то  холодная,  или,  может,  она  решила,  что  Дэнни  еще  мальчишка,  ну,
               известное дело, баба она баба и есть. А месяцев через восемь после того, как я отказался от
   113   114   115   116   117   118   119   120   121   122   123