Page 136 - Собрание рассказов
P. 136

— Серьезно? — спросила она.
                     Он не смотрел на нее; он слышал, чувствовал, как она подошла и встала рядом. Она
               тронула его за плечо.
                     — Говард!
                     Он не пошевелился. Она прильнула к нему, кинулась к нему на колени.
                     — Что  с  нами  такое? —  Она  плакала  навзрыд,  билась  в  отчаянии,  повторяя:  «Что  с
               нами? Что?»
                     Он  сидел  неподвижно,  а  когда  они  уже  лежали  в  кроватях  (у  них  теперь  были  две
               кровати),  он  услышал,  почувствовал,  как  она  встает;  она  пересекла  разделявшее  их
               пространство и кинулась к нему в отчаянном испуге — не женщина, ребенок в темноте, —
               обхватив его и шепча:
                     — Ты должен     верить мне, Говард! Верь мне! Верь! Ты должен!
                     — Хорошо, — сказал он. — Я верю. Хорошо.
                     И с тех пор, когда близилась полночь, он надевал пальто и шарф, прокрадывался вниз
               по лестнице и мимо светящейся двери, с шумом открывал и закрывал входную дверь, потом
               распахивал дверь в комнату матери — мать сидела в подушках, а на коленях у нее лежала
               корешком вверх раскрытая книга.
                     — Уже вернулись? — произносила миссис Бойд.
                     — Да. Эми поднялась наверх. Тебе что-нибудь надо?
                     — Нет. Спокойной ночи.
                     — Спокойной ночи.
                     Потом  он  поднимался,  ложился  в  постель  и  —  иногда  —  засыпал.  Но  иногда  перед
               сном, а иногда и во сне он думал, говорил себе — то был спокойный обреченный пессимизм
               бессильного разума. Ведь так не может длиться вечно. Однажды ночью она услышит, как
               возвращается Эми. И я знаю, что она сделает. Но что сделаю я?           Он думал, что он знает.
               Вернее,  только  часть  его  сознания  заверяла  его,  будто  знает,  что  он  сделает,  но  он
               сомневался,  и  тут  снова  разум:  не  обойдется,  беги,   —  сомневаясь,  твердил  в  бессилии.
               Потому  что  никто  никогда  сам  не  знает,  что  будет  делать  в  такой-то  ситуации,  при
               таком-то стечении обстоятельств: мудрецу со стороны, может, дано знать, предсказать
               логически,   но самому — никогда.    На следующее утро он видел Эми на соседней кровати, и
               тогда, при свете дня, голос разума замолкал. Но временами, даже при дневном свете мысль
               возвращалась, и он, как бы издалека, отрешенно созерцал свою жизнь — это порочное целое,
               то  третье,  что  они  вдвоем  породили  и  утрата  чего  была  бы  теперь  невосполнима,  и  он
               говорил себе: Да. Я знаю, что она сделает, и знаю, что Эми попросит меня сделать, и знаю,
               что   я этого не сделаю. Но что же я сделаю?         Однако вскоре он говорил себе, что ведь
               пока еще ничего не произошло и в любом случае до субботы еще шесть долгих дней; и в
               этом уже звучал не разум, тут просто было бессилие.

                                                              II

                     И вот, когда он проснулся от пронзительного звонка, то уже знал, что кровать рядом с
               ним все еще пуста, и также знал  — как бы быстро ни добрался он до телефона, все равно
               будет  поздно.  Он  не  стал  даже  нашаривать  туфли,  босиком  сбежал по ледяным  ступеням,
               увидел, как стекло над дверью матери осветилось; подбежав к телефону, он снял трубку.
                     — О,  Говард.  Ради  бога  простите  —  это  Марта  Росс.  Простите,  что  беспокою,  но  я
               знаю, что Эми будет из-за нее тревожиться. Скажите Эми, я нашла ее в машине, когда мы
               вернулись домой.
                     — Понятно, — сказал он. — В машине.
                     — В нашей машине. После того как Эми потеряла ключи от зажигания и мы подвезли
               ее домой до угла. Мы уговаривали ее зайти к нам, закусить, но Эми…
                     Тут голос исчез. Говард прижимал к уху холодную трубку и слышал на другом конце
               провода  тишину;  в  ней  был  испуг,  будто  там  затаили  дыхание,  защищаясь  инстинктивно,
   131   132   133   134   135   136   137   138   139   140   141