Page 134 - Собрание рассказов
P. 134

этот час, не светилось; да если бы оно и светилось, все равно, откуда ему было знать, что
               именно в тот день приятельницы рассказывали матери об Эми и что мать целых пять часов
               неподвижно сидит в подушках, не сводя глаз с невидимой двери. Он вошел, как всегда, тихо,
               держа в руках снятые ботинки, но не успел он прикрыть за собой входную дверь, как мать
               окликнула его, даже не повысив голоса. Просто произнесла его имя:
                     — Говард.
                     Он отворил дверь. Мать сразу включила настольную лампу. Лампа стояла на столике у
               постели; тут же были часы с подвижными стрелками, она остановила их два года назад, как
               только смогла пошевелить руками после удара. Пока он шел к постели, она наблюдала за
               ним;  она  была  полная,  совсем  седая  женщина  с  восковым  лицом  и  темными  глазами,  в
               которых не различить ни зрачков, ни радужной оболочки.
                     — Что случилось? — спросил он. — Тебе нехорошо?
                     — Подойди ближе, — сказала она.
                     Он  подошел.  Они  посмотрели  друг  на  друга.  И,  видимо,  он  понял;  возможно,  ждал
               этого.
                     — Я знаю, кто тебе сказал, — произнес он. — Эти гиены, вынюхивающие падаль.
                     — Я рада, что ты назвал ее падалью, — сказала мать. — Раз так, я спокойна — ты не
               приведешь ее в наш дом.
                     — То есть в твой дом.
                     — Неважно.  В  дом,  где  живет  порядочная  женщина. —  Они  глядели  друг  на  друга;
               ровным больничным светом светила лампа. — Ты мужчина. Я тебя не упрекаю. Я даже не
               удивлена. Я просто хочу предупредить тебя, пока ты не стал еще посмешищем. Не путай дом
               с конюшней.
                     — С  конюш…  ха! —  воскликнул  он,  отступил  назад  и  распахнул  дверь  нарочито
               театральным жестом, напомнившим его отца. — С вашего разрешения…
                     Дверь  он  не  закрыл.  Мать  сидела  в  подушках,  выпрямившись,  уставясь  в  темноту
               передней: она слышала, как он подошел к телефону, позвонил девушке и попросил ее завтра
               выйти за него замуж. Потом он снова появился в дверях.
                     — С  вашего  разрешения, —  повторил  он  и  все  с  той  же  напоминавшей  его  отца
               театральностью закрыл дверь. Вскоре мать погасила лампу. В комнате стало уже светло.
                     И тем не менее на другой день они не поженились.
                     — Я боюсь, — сказала Эми. — Боюсь твоей матери. Что она обо мне говорит?
                     — Не знаю. Я никогда с ней о тебе не разговаривал.
                     — Даже не рассказал, что любишь меня?
                     — Какое это имеет значение? Давай поженимся.
                     — И  будем  жить  с  ней  вместе? —  Они  посмотрели  друг  на  друга. —  Может,  ты
               поступишь на работу и мы снимем себе дом?
                     — Зачем? У меня хватает денег. Да и дом большой.
                     — Но это ее дом. Ее деньги.
                     — Они будут моими, нашими — со временем. Прошу тебя.
                     — Пойдем танцевать, попробуем еще раз.
                     Разговор происходил в гостиной пансиона, где она безуспешно пыталась научить его
               танцевать. Музыка ему только мешала, эти звуки или, быть может, прикосновение тела Эми
               действовали на него. И он забывал даже те нескладные движения, которым выучился. Но он
               возил Эми в загородный клуб на танцевальные вечера; все знали, что они обручены. А она
               исчезала с другими мужчинами, пряталась с ними в машинах, стоявших на неосвещенной
               лужайке. Он пытался упрекать ее за это и еще за то, что она пьет.
                     — Пей уж хоть со мной, — говорил он.
                     — Мы обручены. С тобой неинтересно.
                     — Так, — кивнул он с готовностью, как принимал любой отказ; потом вдруг замер и
               взглянул на нее. — Что со мной неинтересно? — Она слегка откинулась назад, потому что он
               схватил ее за плечо. — Что со мной неинтересно?
   129   130   131   132   133   134   135   136   137   138   139