Page 148 - Собрание рассказов

Он все смотрел на нее. Помолчав, он спросил:
— Ты что, опять просишь денег? — Она не отвечала, не двигалась; ее руки неспешно,
несуетливо теребили одна другую. — Так, — сказал он. — Хочешь уехать. Сбежать. А
думаешь, я не хочу? — крикнул он, не успев одернуть себя на сей раз. — Думаешь, нет? Но
ты меня не выбирала, когда родила ребенка, — вот и я своих двух не выбирал. Но все же мне
придется их терпеть, а тебе — терпеть всех нас. Деваться некуда. — Он тяжело дышал, но
уже совладал с собой, напрягая волю, как в те минуты, когда вставал с постели, и только
голос у него еще звучал отрывисто. — И куда бы ты отправилась? Куда бы ты скрылась от
этого?
— Домой, — сказала она.
— Домой? — повторил он; он повторил это «домой» в каком-то недоумении, и лишь
тогда до него дошло. — Ты согласилась бы туда вернуться? К этим зимам, этим снегам и так
далее? Да ты до первого Рождества не дотянула бы, знаешь ты это? — Она не пошевелилась,
не подняла на него глаза. — Ерунда, — сказал он. — Пройдет, уляжется. Через месяц
найдутся две другие девицы, и никто, кроме нас, про это не вспомнит. А деньги тебе ни к
чему. Сколько лет ты просишь у меня денег, а ведь они тебе ни к чему. Хватит, я в свое
время натерпелся ради денег — я дал себе слово, что хотя бы тебя избавлю от этой заботы,
ты у меня и запаха их не будешь знать. Мне пора; сегодня срочное дело в конторе. Завтра
увидимся.
Был уже час дня.
— К суду, — сказал он филиппинцу, вновь усаживаясь на сиденье. — Черт, выпить
хочется. — Он ехал, прикрыв глаза от солнца; на подножку машины уже вскочил его
секретарь, — только тогда он сообразил, что приехали. Секретарь, как и он, без шляпы, был
в пиджаке из настоящего твида; его глухой свитер был матово-черный, волосы — тоже
черные — прилизаны до лакового глянца; он развернул перед Айрой макет газетной полосы,
на которой под заголовком: «ОТЕЦ ЭЙПРИЛ ЛАЛИР» зияло пустое место для фотографии.
Внизу шла подпись: «Айра Юинг, президент компании „Юинг риалти“— бульвар Уилшир,
Беверли-хилз».
— Больше, чем треть полосы, не смогли выбить? — сказал Айра. Секретарь был молод;
в бессильном нетерпении он вскинул на Айру сердитый взгляд.
— Слушайте, треть есть треть. Сверх обычного тиража напечатают еще тысячу штук и
разошлют по нашему списку. Разойдутся по всему побережью и на Восток — до самого
Рино. Чего вам еще? Не требовать же, чтобы под вашей фотографией значилось:
«Развернутую рекламу смотри на странице четырнадцать»!
Айра опять сидел с закрытыми глазами, дожидаясь, когда пройдет голова.
— Ну хорошо, — сказал он. — Готовы они там?
— Более чем. Но придется зайти внутрь. Непременно хотят внутри, чтобы все видели,
что дело происходит в суде.
— Хорошо, — сказал Айра.
Он вышел из машины; с полузакрытыми глазами поднялся по ступеням — за ним,
отстав на полшага, секретарь, — и вошел в здание суда. Репортер и фотограф ждали, но он
еще не видел их; он чувствовал только, что вокруг сомкнулась толпа зевак, наверняка, в
основном, женщины, слышал, как секретарь с полицейским расчищают ему дорогу по
коридору к залу судебных заседаний.
— Хорош, — сказал секретарь.
Айра остановился у дверей зала; в темноте глазам было легче, хоть он еще не открывал
их; просто стоял, слыша, как теснят назад женщин — стену лиц — секретарь с полицейским;
кто-то взял его за руку, повернул; он покорно встал по-другому; раскаленные вспышки
магния словно плетью хлестали по больным глазам; перед ним возник узкий проход; из
человеческого частокола по обе стороны к нему тянулись призрачные лица; он крепко
зажмурился, отвернулся, затоптался, натыкаясь на людей, но репортер, распоряжавшийся
съемкой, окликнул его: