Page 166 - Собрание рассказов

— На-ка, — сказал Видаль, протягивая стакан. Жидкость в нем была бесцветна, как
вода.
Негр застыл с туфлей и тряпкой в руках.
— Чего? — сказал он. Поглядел на стакан. — Это чего там такое?
— Пей, — сказал Видаль.
— Это ж вода. Для чего вы мне воду несете?
— Бери, — сказал Видаль. — Это не вода.
Негр взял стакан опасливо. Так, словно там был налит нитроглицерин. Поглядел,
моргая, медленно поднес стакан к ноздрям. Поморгал.
— Где вы это достали?
Видаль не ответил. Подняв начищенную туфлю, он разглядывал ее. Негр понюхал
содержимое стакана.
— Пахнет вроде по-людски, — сказал он. — Но провались я, если вид у него людской.
Они вас отравить хочут.
Наклонив стакан, он осторожно отхлебнул и, помаргивая, отнял стакан от губ.
— Я не пил, — сказал Видаль. Он поставил туфлю на место.
— И нечего вам пить, — сказал негр. — Четыре года я лезу из кожи, стараюсь уберечь
вас и доставить домой, как наказывала ваша матушка, а вы тут в сараях у всякой голи
ночуете, как бродяжка, как негр-патрульщик…
Он поднял стакан к губам, опрокинул смаху, мотнув затылком. Опустил опорожненный
стакан; не открывая глаз, сказал: «Уфф!», резко тряхнув головой, передернувшись.
— Пахнет как положено, и действует как положено. Но вид, ей же богу, нелюдской.
Вам до этого пойла и дальше нечего прикасаться. Как опять вас станут угощать, ко мне их
посылайте. Я уже столько вытерпел, что и еще могу немного потерпеть ради вашей матушки.
Он снова принялся тереть туфлю суконкой. Видаль нагнулся к вещевому мешку.
— Мне нужен мой револьвер, — сказал он.
Опять негр замер с туфлей и тряпкой в руках.
— А зачем он вам? — Негр покосился на грязный склон, на хибару наверху. — Разве
эти здешние — янки? — спросил он шепотом.
— Нет, — сказал Видаль, шаря левой рукой в мешке. Негр словно не расслышал.
— Какие ж янки могут быть в Теннесси? — продолжал негр. — Вы же сами мне
сказали, что мы теперь в Теннесси, где город Мемфис. Хотя откуда возле Мемфиса все эти
горы-долы? Я знаю, что ничего такого не видал, когда в тот раз ездил в Мемфис с вашим
отцом. Но раз вы так сказали, ладно. А теперь будете мне говорить, что мемфисцы — тоже
янки?
— Где револьвер? — сказал Видаль.
— Я ж говорил вам, — сказал негр. — Разве можно так, как вы. Чтоб эта шваль видела,
как вы идете к ним пеше и ведете Цезаря в поводу, потому что он, по-вашему, устал. Сами
пеший, а мне велите ехать — это когда у меня ноги сто раз крепче ваших, сами знаете, даром
что мне сорок, а вам двадцать восемь. Я вашей матушке скажу. Все скажу.
Видаль разогнулся, держа в руке тяжелый капсюльный револьвер. Пощелкал им,
единственною своей рукой взведя курок, спустив опять. Негр глядел на него, скорчась
по-обезьяньи в синей североармейской шинели.
— Положьте назад, — сказал он. — Война уже кончилась. Так и в Виргинии было нам
объявлено. Револьвер вам теперь не нужен. Положьте назад, говорю вам.
— Я сейчас хочу помыться, — сказал Видаль. — Что, сорочка моя…
— Где тут мыться? В чем купаться? Они тут сроду ванны не видели.
— У колодца. Сорочка моя приготовлена? (
— Да что от нее осталось, то постирано… Положьте револьвер на место, масса Сотье.
Я матушке про вас скажу. Все скажу. Эх, отца б вашего сюда.
— Сходи в кухню, — сказал Видаль. — Скажи им, я хочу помыться под колодезным
навесом. Пусть задернут занавеску на окне.